Толстая соня читать. Анализ рассказа Л

содержимое:

Главного героя звали Вася. Это был мальчик из богатой семьи, его отец был судьей. Однако детство ребенка отнюдь нельзя было назвать счастливым. Вася был совершенно одинок. Его мама умерла, а отец не обращал на ребенка никакого внимания. Господин судья очень тосковал по умершей жене, он очень любил ее. И с нежностью относился к маленькой дочке Соне, потому что она напоминала ему жену. Вася был предоставлен себе, никто особенно не беспокоился о нем. Он целые дни проводил на улице. В городе, в котором жил Вася, был старинный замок. Теперь он был практически полностью разрушен. В развалинах замка жили нищие. Они были вне закона, и жизнь их была очень и очень нелегкой. Однако деваться нищим было некуда. В любой среде есть свои разногласия. Среда нищих и бродяг не была исключением.

Так случилось, что слуга графа, старик по имени Януш, разрешил оставаться в замке лишь некоторым нищим. Остальным пришлось прятаться в подземелье под склепом. Никто не знал, что нищие там прячутся. Старый Януш сказал мальчику Васе, что в замке теперь только «порядочное общество», ведь он оставил там лишь избранных. По мнению Януша, теперь мальчику можно заходить туда. Но Васе были интересны те, кто прячется в подземелье. Это «дурное общество», но мальчик относится к ним с жалостью и интересом. Среди «дурного общества» есть самые разные люди. Есть старик, который практически безумен. Он только бормочет что-то непонятное. Есть также отставной спившийся чиновник; есть человек, который называет себя генералом. Главным лицом «дурного общества» является человек по имени Тыбурций Драб. Никто не знает, откуда он взялся и что он за человек. Некоторые предполагают, что он знатного происхождения. Однако по виду этого не скажешь. Тыбурций Драб производит впечатление умного и образованного человека, он нередко на ярмарках цитирует античных авторов, чем очень веселит публику.

Однажды Вася вместе с друзьями решили заглянуть в старую часовню. При помощи друзей Вася влез туда через окно. Однако вскоре друзья его убежали, потому что увидели, что в часовне кто-то есть. Здесь оказались мальчик по имени Валек и девочка по имени Маруся. Мальчику — девять лет, девочке — четыре. Они были детьми Тыбурция. Вася стал часто с ними видеться, он даже угощал их яблоками. Но он старался приходить лишь тогда, когда в подземелье не было Тыбурция. Никто не знал об общении Васи и детей из подземелья. Даже Васины друзья не знали об этом, он им ничего не рассказал.

Вася не мог не сравнивать свою жизнь и жизнь своей сестры с жизнью детей из подземелья. У них не было самого необходимого, зато их очень любил отец, Тыбурций. Вася понимал, что его собственный отец его не любит. Судья с большей любовью относился к своей дочери, четырехлетней Соне. Она напоминала ему жену, которая умерла. Сам Вася очень любил свою сестру. И она платила ему тем же. Но нянька Сони не разрешала детям играть вместе, она не любила Васю. По сравнению с Соней Маруся была совершенно иной. Соня была резвым, веселым ребенком. Маруся была слабая, невеселая, грустная. По словам Тыбурция, которые передал Васе Валек, из Маруси высосал жизнь серый камень.

В разговоре со своими новыми друзьями Вася как-то пожаловался, что отец его не любит. И с удивлением... узнал, что обитатели подземелья считают судью честным и справедливым человеком. Для Васи это было удивительно, ведь сам он практически не знал своего отца, старался избегать его.

Вася узнал все обычаи и порядки жителей подземелья. Однажды, когда он играл со своими новыми друзьями, явился Тыбурций. Совершенно неожиданно он благосклонно отнесся к Васе, разрешил ему приходить, когда тот захочет. Тыбурций попросил Васю никому не говорить об их месте жительстве.

Вася знал, что члены «дурного общества» живут воровством. Но осуждать их он не мог, ведь у них нет другого выхода. Постепенно все жители подземелья привыкли к Васе и даже полюбили мальчика. Осенью, с наступлением холодов, слабенькая Маруся заболела. Вася приносил ей угощение, но Маруся практически не обращала на это внимания. Тогда Вася решил подарить ей большую и очень красивую куклу, которая принадлежала его сестре. Мальчик все рассказал Соне, и девочка разрешила ему взять куклу. Маруся очень обрадовалась подарку. Казалось, что ей даже стало лучше. Она стала вставать и играть с куклой.

Однажды нянька Сони заметила пропажу куклы. Соня пыталась найти оправдание, но няньку это еще больше насторожило. Васе запретили выходить из дома, потому что старый Януш донес судье, что мальчик общается с жителями подземелья.

Состояние Маруси ухудшилось. Она практически не вставала. Вася сказал, что нянька хватилась куклы. Хотели отобрать игрушку у спящей девочки, но Маруся проснулась и горько заплакала. Вася не смог забрать куклу.

Дома отец строго спросил Васю, куда он ходил. Он так же приказал рассказать, где кукла. Отец считал, что Вася украл эту вещь, подарок покойной матери. Вася увидел, что отец неимоверно сердит. У него нет ни капли сочувствия и любви к сыну. Но совершенно неожиданно появился Тыбурций, который принес куклу.

Он рассказал, что Маруся умерла. Тыбурций стал беседовать с судьей, рассказал о том, что Вася дружил с его детьми. Этот разговор поразил судью. Он посмотрел на своего сына другими глазами, понял, что это добрый, впечатлительный и чуткий мальчик. Отец понял, что напрасно лишал себя и сына своей любви. Судья и Вася словно впервые осознали, что являются близкими людьми. Отец разрешил Васе проститься с Марусей, также он передал деньги для Тыбурций. Он сказал, что ему лучше уйти из города.

Вскоре практически все обитатели подземелья исчезли. Остались лишь двое — полусумасшедший старик и еще один человек. А Вася и Соня стали ухаживать за могилкой Маруси. Когда они выросли и собирались покинуть город, то над этой могилкой дали свои обеты.

Благодаря произведению Короленко мы получаем возможность узнать о жизни детей из благополучной и обездоленной семей. Общение детей, принадлежащих, к разным социальным слоям, становится возможным благодаря душевным качествам Васи. Этот мальчик удивительно добр, он сочувствует своим новым друзьям, лишенным самого необходимого. Сам Вася также лишен очень и очень многого. Он не знает любви отца, а мать его давно умерла. В его семье нет взаимопонимания, и поэтому он ищет дружбы и поддержки за пределами родной семьи.

Город, в котором живут персонажи повести, мрачен, сер. Этот город кажется сонным, неприветливым. Образ города позволяет понять, что главные герои живут в атмосфере равнодушия, черствости и жестокости. Члены «дурного общества» презираемы и осуждаемы людьми благополучными. Они творят «дурные дела». Но они вынуждены так жить, потому что окружающие не оставили им иного выбора.

Жил человек – и нет его. Только имя осталось – Соня. «Помните, Соня говорила…» «Платье, похожее как у Сони…» «Сморкаешься, сморкаешься без конца, как Соня…» Потом умерли и те, кто так говорил, в голове остался только след голоса, бестелесного, как бы исходящего из черной пасти телефонной трубки. Или вдруг раскроется, словно в воздухе, светлой живой фотографией солнечная комната – смех вокруг накрытого стола, и будто гиацинты в стеклянной вазочке на скатерти, тоже изогнувшиеся в кудрявых розовых улыбках. Смотри скорей, пока не погасло! Кто это тут? Есть ли среди них гот, кто тебе нужен? Но светлая комната дрожит и меркнет, и уже просвечивают марлей спины сидящих, и со страшной скоростью, распадаясь, уносится вдаль их смех – догони-ка.

Нет, постойте, дайте вас рассмотреть! Сидите, как сидели, и назовитесь по порядку! Но напрасны попытки ухватить воспоминания грубыми телесными руками. Веселая смеющаяся фигура оборачивается большой, грубо раскрашенной тряпичной куклой, валится со стула, если не подоткнешь ее сбоку; на бессмысленном лбу – потеки клея от мочального парика, а голубые стеклянистые глазки соединены внутри пустого черепа железной дужкой со свинцовым шариком противовеса. Вот чертова перечница! А ведь притворялась живой и любимой! А смеющаяся компания порхнула прочь и, поправ тугие законы пространства и времени, щебечет себе вновь в каком-то недоступном закоулке мира, вовеки нетленная, нарядно бессмертная, и, может быть, покажется вновь на одном из поворотов пути – в самый неподходящий момент, и, конечно, без предупреждения.

Ну раз вы такие – живите как хотите. Гоняться за вами – все равно что ловить бабочек, размахивая лопатой. Но хотелось бы поподробнее узнать про Соню.

Ясно одно – Соня была дура. Это ее качество никто никогда не оспаривал, да теперь уж и некому. Приглашенная в первый раз на обед, – в далеком, желтоватой дымкой подернутом тридцатом году, – истуканом сидела в торце длинного накрахмаленного стола, перед конусом салфетки, свернутой как было принято – домиком. Стыло бульонное озерцо. Лежала праздная ложка. Достоинство всех английских королев, вместе взятых, заморозило Сонины лошадиные черты.

– А вы, Соня, – сказали ей (должно быть, добавили и отчество, но теперь оно уже безнадежно утрачено), – а вы, Соня, что же не кушаете?

– Перцу дожидаюсь, – строго отвечала она ледяной верхней губой.

Впрочем, по прошествии некоторого времени, когда уже выяснились и Сонина незаменимость на кухне в предпраздничной суете, и швейные достоинства, и ее готовность погулять с чужими детьми и даже посторожить их сон, если все шумной компанией отправляются на какое-нибудь неотложное увеселение, – по прошествии некоторого времени кристалл Сониной глупости засверкал иными гранями, восхитительными в своей непредсказуемости. Чуткий инструмент, Сонина душа улавливала, очевидно, тональность настроения общества, пригревшего ее вчера, но, зазевавшись, не успевала перестроиться на сегодня. Так, если на поминках Соня бодро вскрикивала: «Пей до дна!» – то ясно было, что в ней еще живы недавние именины, а на свадьбе от Сониных тостов веяло вчерашней кутьей с гробовыми мармеладками.

«Я вас видела в филармонии с какой-то красивой дамой: интересно, кто это?» – спрашивала Соня у растерянного мужа, перегнувшись через его помертвевшую жену. В такие моменты насмешник Лев Адольфович, вытянув губы трубочкой, высоко подняв лохматые брови, мотал головой, блестел мелкими очками: «Если человек мертв, то это надолго, если он глуп, то это навсегда!» Что же, так оно и есть, время только подтвердило его слова.

Сестра Льва Адольфовича, Ада, женщина острая, худая, по-змеиному элегантная, тоже попавшая однажды в неловкое положение из-за Сониного идиотизма, мечтала ее наказать. Ну, конечно, слегка – так, чтобы и самим посмеяться, и дурочке доставить небольшое развлечение. И они шептались в углу – Лев и Ада, – выдумывая что поостроумнее.

Стало быть, Соня шила… А как она сама одевалась? Безобразно, друзья мои, безобразно! Что-то синее, полосатое, до такой степени к ней не идущее! Ну вообразите себе: голова как у лошади Пржевальского (подметил Лев Адольфович), под челюстью огромный висячий бант блузки торчит из твердых створок костюма, и рукава всегда слишком длинные. Грудь впалая, ноги такие толстые – будто от другого человеческого комплекта, и косолапые ступни. Обувь набок снашивала. Ну, грудь, ноги – это не одежда… Тоже одежда, милая моя, это тоже считается как одежда! При таких данных надо особенно соображать, что можно носить, чего нельзя!.. Брошка у нее была – эмалевый голубок. Носила его на лацкане жакета, не расставалась. И когда переодевалась в другое платье – тоже обязательно прицепляла этого голубка.

Соня хорошо готовила. Торты накручивала великолепные. Потом вот эту, знаете, требуху, почки, вымя, мозги – их так легко испортить, а у нее выходило – пальчики оближешь. Так что это всегда поручалось ей. Вкусно, и давало повод для шуток. Лев Адольфович, вытягивая губы, кричал через стол: «Сонечка, ваше вымя меня сегодня просто потрясает!» – и она радостно кивала в ответ. А Ада сладким голоском говорила: «А я вот в восторге от ваших бараньих мозгов!» – «Это телячьи», – не понимала Соня, улыбаясь. И все радовались: ну не прелесть ли?!

Она любила детей, это ясно, и можно было поехать в отпуск, хоть в Кисловодск, и оставить на нее детей и квартиру – поживите пока у нас, Соня, ладно? – и, вернувшись, найти все в отменном порядке: и пыль вытерта, и дети румяные, сытые, гуляли каждый день и даже ходили на экскурсию в музей, где Соня служила каким-то там научным хранителем, что ли; скучная жизнь у этих музейных хранителей, все они старые девы. Дети успевали привязаться к ней и огорчались, когда ее приходилось перебрасывать в другую семью. Но ведь нельзя же быть эгоистами и пользоваться Соней в одиночку: другим она тоже могла быть нужна. В общем, управлялись, устанавливали какую-то разумную очередь.

Ну что о ней еще можно сказать? Да это, пожалуй, и все! Кто сейчас помнит какие-то детали? Да за пятьдесят лет никого почти в живых не осталось, что вы! И столько было действительно интересных, по-настоящему содержательных людей, оставивших концертные записи, книги, монографии по искусству. Какие судьбы! О каждом можно говорить без конца. Тот же Лев Адольфович, негодяй в сущности, но умнейший человек и в чем-то миляга. Можно было бы порасспрашивать Аду Адольфовну, но ведь ей, кажется, под девяносто, и – сами понимаете… Какой-то там случай был с ней во время блокады. Кстати, связанный с Соней. Нет, я плохо помню. Какой-то стакан, какие-то письма, какая-то шутка.

Сколько было Соне лет? В сорок первом году – там ее следы обрываются – ей должно было исполниться сорок. Да, кажется, так. Дальше уже просто подсчитать, когда она родилась и все такое, но какое это может иметь значение, если неизвестно, кто были ее родители, какой она была в детстве, где жила, что делала и с кем дружила до того дня, когда вышла на свет из неопределенности и села дожидаться перцу в солнечной, нарядной столовой.

Впрочем, надо думать, что она была романтична и по-своему возвышенна. В конце концов, эти ее банты, и эмалевый голубок, и чужие, всегда сентиментальные стихи, не вовремя срывавшиеся с губ, как бы выплюнутые длинной верхней губой, приоткрывавшей длинные, костяного цвета зубы, и любовь к детям, – причем к любым, – все это характеризует ее вполне однозначно. Романтическое существо. Было ли у нее счастье? О да! Это – да! Уж что-что, а счастье у нее было.

И вот надо же – жизнь устраивает такие штуки! – счастьем этим она была обязана всецело этой змее Аде Адольфовне. (Жаль, что вы ее не знали в молодости. Интересная женщина.)

Они собрались большой компанией – Ада, Лев, еще Валериан, Сережа, кажется, и Котик, и кто-то еще, – и разработали уморительный план (поскольку идея была Адина, Лев называл его «адским планчиком»), отлично им удавшийся. Год шел что-нибудь такое тридцать третий. Ада была в своей лучшей форме, хотя уже и не девочка, – фигурка прелестная, лицо смуглое с темно-розовым румянцем, в теннис она первая, на байдарке первая, все ей смотрели в рот. Аде было даже неудобно, что у нее столько поклонников, а у Сони – ни одного. (Ой, умора! У Сони – поклонники?!) И она предложила придумать для бедняжки загадочного воздыхателя, безумно влюбленного, но по каким-то причинам никак не могущего с ней встретиться лично. Отличная идея! Фантом был немедленно создан, наречен Николаем, обременен женой и тремя детьми, поселен для переписки в квартире Адиного отца – тут раздались было голоса протеста: а если Соня узнает, если сунется по этому адресу? – но аргумент был отвергнут как несостоятельный: во-первых, Соня дура, в том-то вся и штука; ну а во-вторых, должна же у нее быть совесть – у Николая семья, неужели она ее возьмется разрушить? Вот, он же ей ясно пишет, – Николай то есть, – дорогая, ваш незабываемый облик навеки отпечатался в моем израненном сердце (не надо «израненном», а то она поймет буквально, что инвалид), но никогда, никогда нам не суждено быть рядом, так как долг перед детьми… ну и так далее, но чувство, – пишет далее Николай, – нет, лучше: истинное чувство – оно согреет его холодные члены («То есть как это, Адочка?» – «Не мешайте, дураки!») путеводной звездой и всякой там пышной розой. Такое вот письмо. Пусть он видел ее, допустим, в филармонии, любовался ее тонким профилем (тут Валериан просто свалился с дивана от хохота) и вот хочет, чтобы возникла такая возвышенная переписка. Он с трудом узнал ее адрес. Умоляет прислать фотографию. А почему он не может явиться на свидание, тут-то дети не помешают? А у него чувство долга. Но оно ему почему-то ничуть не мешает переписываться? Ну тогда пусть он парализован. До пояса. Отсюда и хладные члены. Слушайте, не дурите! Надо будет – парализуем его попозже. Ада брызгала на почтовую бумагу «Шипром», Котик извлек из детского гербария засушенную незабудку, розовую от старости, совал в конверт. Жить было весело!

Переписка была бурной с обеих сторон. Соня, дура, клюнула сразу. Влюбилась так, что только оттаскивай. Пришлось слегка сдержать ее пыл: Николай писал примерно одно письмо в месяц, притормаживая Соню с ее разбушевавшимся купидоном. Николай изощрялся в стихах: Валериану пришлось попотеть. Там были просто перлы, кто понимает, – Николай сравнивал Соню с лилеей, лианой и газелью, себя – с соловьем и джейраном, причем одновременно. Ада писала прозаический текст и осуществляла общее руководство, останавливая своих резвившихся приятелей, дававших советы Валериану: «Ты напиши ей, что она – гну. В смысле антилопа. Моя божественная гну, я без тебя иду ко дну!» Нет, Ада была на высоте: трепетала Николаевой нежностью и разверзала глубины его одинокого мятущегося духа, настаивала на необходимости сохранять платоническую чистоту отношений и в то же время подпускала намек на разрушительную страсть, время для проявления коей еще почему-то не приспело. Конечно, по вечерам Николай и Соня должны были в назначенный час поднять взоры к одной и той же звезде. Без этого уж никак. Если участники эпистолярного романа в эту минуту находились поблизости, они старались помешать Соне раздвинуть занавески и украдкой бросить взгляд в звездную высь, звали ее в коридор: «Соня, подите сюда на минутку… Соня, вот какое дело…», наслаждаясь ее смятением: заветный миг надвигался, а Николаев взор рисковал проболтаться попусту в окрестностях какого-нибудь там Сириуса или как его – в общем, смотреть надо было в сторону Пулкова.

Потом затея стала надоедать: сколько же можно, тем более что из томной Сони ровным счетом ничего нельзя было вытянуть, никаких секретов; в наперсницы к себе она никого не допускала и вообще делала вид, что ничего не происходит, – надо же, какая скрытная оказалась, а в письмах горела неугасимым пламенем высокого чувства, обещала Николаю вечную верность и сообщала о себе все-превсе: и что ей снится, и какая пичужка где-то там прощебетала. Высылала в конвертах вагоны сухих цветов, и на один из Николаевых дней рождения послала ему, отцепив от своего ужасного жакета, свое единственное украшение: белого эмалевого голубка. «Соня, а где же ваш голубок?» – «Улетел», – говорила она, обнажая костяные лошадиные зубы, и по глазам ее ничего нельзя было прочесть. Ада все собиралась умертвить, наконец, обременявшего ее Николая, но, получив голубка, слегка содрогнулась и отложила убийство до лучших времен. В письме, приложенном к голубку, Соня клялась непременно отдать за Николая свою жизнь или пойти за ним, если надо, на край света.

Весь мыслимый урожай смеха был уже собран, проклятый Николай каторжным ядром путался под ногами, но бросить Соню одну, на дороге, без голубка, без возлюбленного, было бы бесчеловечно. А годы шли; Валериан, Котик и, кажется, Сережа по разным причинам отпали от участия в игре, и Ада мужественно, угрюмо, одна несла свое эпистолярное бремя, с ненавистью выпекая, как автомат, ежемесячные горячие почтовые поцелуи. Она уже сама стала немного Николаем, и порой в зеркале при вечернем освещении ей мерещились усы на ее смугло-розовом личике. И две женщины на двух концах Ленинграда, одна со злобой, другая с любовью, строчили друг другу письма о том, кого никогда не существовало.

Когда началась война, ни та ни другая не успели эвакуироваться. Ада копала рвы. думая о сыне, увезенном с детским садом. Было не до любви. Она съела все, что было можно, сварила кожаные туфли, пила горячий бульон из обоев – там все-таки было немного клейстера. Настал декабрь, кончилось все. Ада отвезла на саночках в братскую могилу своего папу, потом Льва Адольфовича, затопила печурку Диккенсом и негнущимися пальцами написала Соне прощальное Николаево письмо. Она писала, что все ложь, что она всех ненавидит, что Соня – старая дура и лошадь, что ничего не было и что будьте вы все прокляты. Ни Аде, ни Николаю дальше жить не хотелось. Она отперла двери большой отцовской квартиры, чтобы похоронной команде легче было войти, и легла на диван, навалив на себя пальто папы и брата.

Неясно, что там было дальше. Во-первых, это мало кого интересовало, во-вторых, Ада Адольфовна не очень-то разговорчива, ну и, кроме того, как уже говорилось, время! Время все съело. Добавим к этому, что читать в чужой душе трудно: темно, и дано не всякому. Смутные домыслы, попытки догадок – не больше.

Вряд ли, я полагаю, Соня получила Николаеву могильную весть. Сквозь тот черный декабрь письма не проходили или же шли месяцами. Будем думать, что она, возведя полуслепые от голода глаза к вечерней звезде над разбитым Пулковом, в этот день не почувствовала магнетического взгляда своего возлюбленного и поняла, что час его пробил. Любящее сердце – уж говорите, что хотите, – чувствует такие вещи, его не обманешь. И, догадавшись, что пора, готовая испепелить себя ради спасения своего единственного, Соня взяла все, что у нее было – баночку довоенного томатного сока, сбереженного для такого вот смертного случая, – и побрела через весь Ленинград в квартиру умирающего Николая. Сока там было ровно на одну жизнь.

Николай лежал под горой пальто, в ушанке, с черным страшным лицом, с запекшимися губами, но гладко побритый. Соня опустилась на колени, прижалась глазами к его отекшей руке со сбитыми ногтями и немножко поплакала. Потом она напоила его соком с ложечки, подбросила книг в печку, благословила свою счастливую судьбу и ушла с ведром за водой, чтобы больше никогда не вернуться. Бомбили в тот день сильно.

Вот, собственно, и все, что можно сказать о Соне. – Жил человек – и нет его. Одно имя осталось.

… – Ада Адольфовна, отдайте мне Сонины письма!

Ада Адольфовна выезжает из спальни в столовую, поворачивая руками большие колеса инвалидного кресла. Сморщенное личико ее мелко трясется. Черное платье прикрывает до пят безжизненные ноги. Большая камея приколота у горла, на камее кто-то кого-то убивает: щиты, копья, враг изящно упал.

– Письма?

– Письма, письма, отдайте мне Сонины письма!

– Не слышу!

– Слово «отдайте» она всегда плохо слышит, – раздраженно шипит жена внука, косясь на камею.

– Не пора ли обедать? – шамкает Ада Адольфовна.

Какие большие темные буфеты, какое тяжелое столовое серебро в них, и вазы, и всякие запасы: чай, варенья, крупы, макароны. Из других комнат тоже виднеются буфеты, буфеты, гардеробы, шкафы – с бельем, с книгами, со всякими вещами. Где она хранит пачку Сониных писем, ветхий пакетик, перехваченный бечевкой, потрескивающий от сухих цветов, желтоватых и прозрачных, как стрекозиные крылья? Не помнит или не хочет говорить? Да и что толку – приставать к трясущейся парализованной старухе! Мало ли у нее самой было в жизни трудных дней? Скорее всего она бросила эту пачку в огонь, встав на распухшие колени в ту ледяную зиму, во вспыхивающем кругу минутного света, и, может быть, робко занявшись вначале, затем быстро чернея с углов, и, наконец, взвившись столбом гудящего пламени, письма согрели, хоть на краткий миг, ее скрюченные, окоченевшие пальцы. Пусть так. Вот только белого голубка, я думаю, она должна была оттуда вынуть. Ведь голубков огонь не берет.

Соня – главная героина произведения не отличалась ни большим умом, ни красотой. Этим часто пользовались окружающие и просили девушку то посидеть с детьми, то помочь на кухне, то подшить что-либо. Она хорошо готовила и действительно умела шить, хотя сама одевалась не очень красиво. По доброте душевной Соня никому не отказывала. От этого окружающие еще больше насмехались над ней.

Но простота и прямота девушки не всегда радовали окружающих. Частенько Соня вела себя не тактично. Она не умела сидеть со скорбным лицом на поминках, расспрашивала женатых мужчин об их красивых спутницах, с которыми тех встречала. И все это в присутствии жен.

Однажды Ада, которой не раз доставалось от такой Сониной простоты, решила отомстить глупой девушке. Вместе со своими приятелями она придумала для Сони кавалера, назвали его Николай. По легенде мужчина был без ума от Сони, но не мог с ней встречаться, поскольку был женат, а еще имел троих детей. Авторы затеи считали Соню настолько глупой, что даже адрес для Николая придумали. Это был дом отца Ады. Они знали, что Соне не хватит смелости туда пойти и разбить чью-либо семью.

Все это началось перед войной. Вымышленный Николай присылал Соне письма со стихами, полными любви и обожания. Та отвечала не менее пылкими письмами, она искреннее полюбила мужчину, которого никогда не видела. Она даже отправила ему свою брошку в виде голубка, которую всегда носила. Сначала эта переписка забавляла Аду и ее друзей, но со временем надоела, ведь "забава" растянулась на годы. К тому же началась война.

Ада и Соня были заблокированы в Ленинграде, они не успели выехать. Отец Ады умер, и она решила написать письмо Соне и положить конец отношениям, подробно рассказав, что Николай ненавидит Соню. Но та не получила письмо и продолжала верить в существование возлюбленного. Однажды Соня, собрав все свои скудные припасы, решила все же увидеть Николая.

По указанному адресу она нашла страшного умирающего человека. Наивная Соня и подумать не могла, что это не ее Николай. Девушка напоила, как она думала, мужчину томатным соком и отправилась за водой. Соня попала под бомбежку и не вернулась. Она так никогда и не узнала правду. Аде удалось спастись. Ведь это она лежала в доме своего отца и одновременно вымышленном доме Николая под грудой одеял и одежды. Умирая от голода, она думала, что за ней придет похоронная команда. А то приходила Соня.

Рассказ учит тому, что нельзя слепо верить всем и тому, что нельзя играться судьбой другого человека – это жестоко.

Картинка или рисунок Толстая - Соня

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Медной горы Хозяйка Бажова

  В этом рассказе речь идет о крепостном Степане, который работал на рудниках. Однажды он встретил Хозяйку медной горы и проходил все испытания, которые она ему задавала.

• Краткое содержание Война и мир 2 том по частям и главам

  В этом томе показана жизнь общественности, как раз накануне Отечественной войны, а именно 1806-1811 года. В этом томе показываются и раскрываются отношения между героями, всех чувства и переживания.

Повесть «Сонечка» Людмилы Улицкой в свет вышла в начале девяностых. За это произведение писательница в 1994 году получила французскую премию Медичи. «Сонечка» Людмилы Улицкой была отмечена и другими литературными наградами. Читательские отзывы об этой книге довольно противоречивы. Общее представление о ней даст изложенное в этой статье краткое содержание.

«Сонечка» Улицкой принесла известность во Франции. В России произведения писательницы издаются с конца 80-х. Но широкая популярность к ней пришла значительно позже.

Немного об авторе произведения

«Сонечку» Улицкой (краткое содержание повести представлено ниже) во Франции признали лучшей переводной книгой. За несколько лет до получения премии по одной из книг писательницы было снято два фильма. Это были киноленты «Сестрички Либерти» В. Грамматикова и «Женщина для всех» А. Матешко.

Людмила Улицкая окончила биологический факультет МГУ. Некоторое время работала в Институте общей генетики. В 1970 году ушла с государственной службы. На протяжении многих лет Улицкая писала очерки, пьесы, рецензии на художественные произведения, занималась также переводом стихотворений с Затем начала писать рассказы. Наиболее известные произведения - «Казус Кукоцкого», «Девочки», «Искренне ваш, Шурик», «Бедные родственники».

«Сонечка»: краткое содержание

Улицкую можно смело назвать мастером новеллы. Она создала множество замечательных рассказов. Повесть, о которой идёт речь в сегодняшней статье, более объёмное произведение, нежели те, что, например, вошли в сборник «Девочки». Но значительно меньше «Казуса Кукоцкого». Автору удивительным образом удалось поведать кратко и лаконично историю длиною в жизнь.

План краткого содержания «Сонечки» Улицкой:

• Детство.
• Библиотека.
• Война.
• Роберт Викторович.
• Ссылка.
• Москва.
• Лия и Рахиль.
• Софья Иосифовна.

Детство

Сонечка родилась в обычной еврейской семье, в годы НЭПа. Ее отец был часовых дел мастером. Во время новой экономической политики открыл небольшую мастерскую. Дела его шли хорошо. Но власть переменилась, и отцу Сони, человеку, испытывающему отвращение к поточному производству, пришлось устроиться на завод.

Как описывает свою героиню Улицкая? Какое занятие любила Сонечка превыше всего? Ответы на эти вопросы позволят понять проблематику произведения. Девочка с ранних лет превыше всего любила читать. Любовь к литературе обрела форму лёгкого помешательства. Стоило лишь открыть книгу, и она словно выпадала из реальности, откуда вернуться могла лишь после прочтения последней страницы.

Героиня Людмилы Улицкой до определённого момента жила исключительно книгами. Переживания Наташи Ростовой в ее душе находили такой же сильный отклик, как и гибель маленькой племянницы. Она словно огорожена была от всего, что происходило вокруг. Но, как уже было сказано, до определенного момента.

Библиотека

В школе Соня училась средне. Кое-как сделав уроки, она снова окуналась в мир русской литературы. Впрочем, и зарубежная проза ее привлекала. Внешне она не была хороша с тобой. Хотя старшая сестра, дабы успокоить Соню, не раз говорила о необыкновенной красоте карих глаз.

Кем мечтала стать девочка, с ранних лет ничего не замечавшая, кроме книг? Сонины грезы за пределы литературного мира не выходили. Заветной мечты у нее не было. После окончания школы девушка подала документы в библиотечный техникум.

В книгохранилище Соня проработала несколько лет. Затем начальница, такая же одержимая читательница, уговорила ее поступить на факультет филологии. Однако Соня так и не стала студенткой университета. Шел 1941 год.

Война

В июне 1941 года произошло событие, которое впервые вырвало Соню из иллюзорного мира литературных персонажей. Вместе с родителями она оказалась в эвакуации в Свердловске . Здесь устроилась работать в библиотеку, порог которой однажды переступил невысокий и внешне ничем не примечательный человек.

Роберт Викторович

Он поинтересовался у Сони, есть ли в книгохранилище произведения на французском языке. Она подвела его к каталогу с романами великих классиков. Спустя несколько часов необычный читатель понял, что встретил будущую жену.

Роберт Викторович был художником. После революции эмигрировал. Затем, в тридцатые годы, вернулся в чужую для себя Россию. Здесь его и арестовали. Муж Сони был самым счастливым из неудачников. В лагере он отсидел всего пять лет.

Ссылка

У героини повести Людмилы Улицкой - Сонечки - судьба была непростая. Она вышла замуж за нищего художника и разделила его участь. Соня уехала с ним в Башкирию, где он должен был отбывать ссылку. Семья жила в невыносимых условиях. Ко всему можно привыкнуть. Но Соня больше не читала. В ссылке родилась дочь Таня.

Причиной единственного разногласия между Робертом Викторовичем и его женой стало расхождение во взглядах на русскую литературу. Сорокасемилетний художник предпочтение отдавал зарубежной прозе.

Москва

Наконец, семья вернулась в столицу. Здесь жизнь не сразу, но наладилась. Роберт Викторович картин, конечно, не писал. Он своему таланту нашел более практичное применение. Муж Сони стал театральным декоратором. Вскоре в семье появился достаток. Жена художника тем временем открыла в себе полезный, но отнюдь не редкий дар - дар молчаливой жены и хозяйки дома.

Яся

Прошли годы. Дочь Таня повзрослела. У неё начался лёгкий, несерьезный роман. А еще у дочери появилась подруга Яся. Это была девушка редкой славянской красоты: невысокая, с мраморной белой кожей и точеной фигурой. По натуре своей она была содержанкой. С ранних лет умела нравиться мужчинам и извлекать из этого выгоду. Возможно, такой Ясю сделала жизнь.

Она выросла в детдоме. В Москву приехала с наивной и отнюдь не оригинальной мечтой - стать актрисой. Куда больше шансов у неё было пополнить ряды ночных бабочек. Но этого не произошло. Однажды Яся попала в хлебосольный дом Сони. И надолго здесь задержалась.

У Яси начался роман с Робертом Викторовичем. Сначала главная героиня ничего не знала об этом, когда все всплыло, скандал не устроила, ненавидеть Ясю не стала. К девушке она относилась почти как к родной дочери.

Лия и Рахиль

Яся стала музой Роберта Викторовича. После 20-летнего перерыва он снова взялся за холст. Но от жены своей не уходил. Татьяна уехала в Ленинград. Соня проводила вечера в пустой квартире, в то время как ее муж в мастерской вдохновлялся музой в лице подруги дочери. Смерть его была немного скандальной. Он умер в постели, в порыве страсти.

Соня организовывала похороны. При этом находила силы успокоить свою молодую соперницу. Один из старых друзей художника, увидев двух этих женщин рядом, произнес: «Лия и Рахиль... Неужели Рахиль может быть так прекрасна?» Он сравнивал любовницу и отвергнутую жену покойного живописца с библейскими персонажами.

Софья Иосифовна

Прошло много лет после кончины Роберта Викторовича. Его дочь уехала в Израиль. Яся вышла замуж за богатого француза, живёт в Париже. Усатая старуха Софья Иосифовна всё так же обитает в московской хрущёвке. Она не хочет ехать ни на историческую родину, ни в Париж, куда ее так часто приглашает названная дочь Яся. Софья Иосифовна просиживает в своей маленькой квартирке за книгами. Она снова живет в другом мире - в мире вешних вод, темных аллей.

Анализ «Сонечки» Улицкой

Писательница рассказала об уникальной личности, которую можно отнести к редкому типу праведниц. Соня имеет все основания чувствовать себя несчастной, обманутой, покинутой. Тем не менее ничего, кроме любви, в ее душе нет. Когда же тоска и одиночество становятся слишком сильными, она ищет спасения в книгах.

Рассказ Татьяны Толстой “Соня” - удачная находка для уроков, завершающих курс литературы в 11 классе. Это произведение современной литературы, которое поднимает важные нравственные проблемы, позволяет утвердительно ответить на вопрос о существовании сегодня настоящей литературы, думающей о человеке, “болеющей” за него. Рассказ “Соня” - это литература, которая вспомнила о своей гуманистической роли, обнаружила теснейшую связь с русской классической литературой и вернула ученика к ее лучшим традициям. При этом творчество Толстой позволяет говорить об одном из самых ярких методов в современной литературе – о постмодернизме. И старшеклассники, думается, с интересом найдут в рассказе признаки этого модного художественного направления. Рассказ легко найти в Интернете, он занимает 4 страницы – это как раз тот объем, который могут осилить одиннадцатиклассники в конце учебного года.

К изучению рассказа можно подойти дифференцированно: с учащимися, не желающими ограничиваться обязательным программным минимумом, провести многоаспектный анализ рассказа, при дефиците учебного времени и особого интереса учащихся, остановиться на проблематике, основных образах и особенностях авторской поэтики.

И еще, читая в 11 классе литературу о революции, войне, сталинских репрессиях, мы невольно излишне социологизируем подходы к художественному произведению. Рассказ Толстой возвращает нас к собственно литературе – к художественному образу, к метафоре, к символу, к игре слов и смыслов, к красоте поэтики. Литература может говорить о самом важном, но оставаться при этом немного игрой.

Задание ученикам

Прочитайте рассказ Т.Толстой “Соня” и сделайте несколько открытий:

1. Подумайте над названием рассказа. Имейте в виду, автор уже затеял с вами литературную игру.

2. Найдите ключевую метафору – это поможет понять рассказ.

3. Кто рассказывает эту историю? Сколько голосов вы слышите?

4. Своеобразие поэтики Толстой - в мастерстве художественной детали. Найдите детали, определяющие время действия (блокаду, прежде всего); детали портрета, определяющие образы двух героинь.

5. Заметьте время действия в рассказе.

6. Подготовьте рассказ о судьбах Сони и Ады.

Материал для учителя

Татьяна Никитична Толстая (р.1951) – прозаик, эссеист, критик, во многом определившая литературное лицо 1990-х годов, единодушно признана одним их самых ярких авторов нового поколения. Внучка Алексея Толстого и Михаила Лозинского. Первый сборник рассказов “На золотом крыльце сидели…” появился в 1987 году, затем появились еще 3 сборника, рассказ “Соня” входит в книгу “Река Оккервиль”. В 2000 и 2002 году вышли книги “День” и “Ночь”, за роман “Кысь” в 2001 году писательница получила премию “Триумф”.

Комментарий для урока

Итак, рассказ прочитан. В центре его две женские судьбы, не эпизоды из жизни, а именно судьбы. Судьбу Сони легко пересказать:

• ровесница века (“в 41году ей должно было исполниться 40”),
• в 1930-е годы работает хранительницей в музее, знакомится с Адой и ее приятелями, которые долгие годы будут “перебрасывать” ее из семьи в семью, где нужна помощь,
• в 33 году возникает ее эпистолярный роман с выдуманным Адой Николаем,
• в 41 году остается в блокадном Ленинграде, отдав Николаю-Аде баночку томатного сока, гибнет, может, от голода, может, от бомбежки.

А вот судьба Ады:

• видимо, чуть моложе Сони,
• в 33 году она “в своей лучшей форме” – теннис, байдарки, поклонники, тут-то и придуман “адский планчик”,
• в 41 она тоже в блокадном Ленинграде, сын эвакуирован с детским садом,
• баночка томатного сока спасает ей жизнь,
• в 90-е годы Ада Адольфовна – парализованная старуха под девяносто.

Временное пространство в рассказе организовано так точно и так плотно, что на четырех страницах Толстая смогла рассказать о судьбах двух женщин.

Кто из русских писателей мог вместить судьбу героя в несколько страниц? (Чехов, конечно, в таких рассказах, как “Ионыч”, “Крыжовник, “О любви”.)

Почему же тогда этот рассказ не об Аде? Потому что самое большое чудо в своей жизни – спасительную баночку сока блокадным декабрем – она не заслужила. И не заслужила не потому, что когда-то в 33 году придумала в наказание Соне эпистолярную любовь, Николая, а потому, что зимой 41 отреклась от нее: написала Соне, что “все ложь, что она всех ненавидит, что Соня – старая дура и лошадь, что ничего не было и что будьте вы все прокляты”. И обвинять-то ее в этом тяжело – “было не до любви” в декабре 1941 года. Но вот Соне же было до любви…

Потому и рассказ о Соне.

Так Гончаров пишет роман об Обломове, а не о Штольце.

Литература защищает, оберегает того, у кого все отнимается в жизни. Так сказке милее всех Иванушка-дурачок. А наша Соня – четырежды будет сказано в тексте – “дура”.

В чем же проявляется ее “идиотизм”? Медленно перестраивается, может зазеваться, наивна до непредсказуемости, сентиментальные стихи не вовремя, безобразно одевается. А внутренние качества? “Любила детей”, “романтическое существо”, “должна же у нее быть совесть”, “любящее сердце”. И это “идиотизм”? Нет, скорее, расхождение между внутренними качествами и реакцией на них окружающих: мечтательность и романтичность Сони позволяют смеяться над ней, незащищенность дает возможность обманывать, бескорыстие позволяет эгоистически “использовать” ее как няньку, например.

Соня всего лишь кажется “дурой”, потому что она неадекватна в своем социальном поведении, не приспособлена к жизни, непрактична.

Некоторые исследователи творчества Толстой замечают, что ее герои либо дети, либо “взрослые с детскими чертами, так и не перешедшие в иное возрастное состояние”*.

П.Вайль и А.Генис пишут: “В ее рассказах помещаются только маленькие люди – не Башмачкины, а Стойкие Оловянные солдатики”**. А действительно, внимание к невыдающемуся, обыкновенному, даже не от мира сего герою не есть ли внимание к “маленькому человеку” русской классической литературы?

* Русская проза конца XX века, под ред. Колядич Т.М. – М.: “Академия”, 2005, с.359

** Вайль П. и Генис А. Городок в табакерке: Проза Толстой. – “Звезда”, 1990, №8

Вспомните поэму Пушкина “Медный всадник”, повесть Гоголя “Шинель”, повесть Достоевского “Бедные люди”. Можно ли сказать, что есть преемственность между героиней Толстой и “маленьким человеком” русской литературы?

Интересно, что сама Толстая заявляла, что “маленький человек – это человек нормальный”.

Кстати, а кто Соню называет “дурой”? Неужели автор? Прочитайте внимательно эти моменты – знакомство с Соней, возникновение переписки с Николаем (“Соня, дура, клюнула сразу”), последнее письмо Ады. Создается впечатление, что это рассказывает кто-то из знакомых Ады (“Жаль, что вы ее не застали в молодости. Интересная женщина”), вполне разделяющий уморительность “адского” плана. Это рассказчик, который сам находится “внутри событий”. Очевидно, Толстая настолько доверяет читателю, что уверена: он прекрасно разберется сам в том, что есть хорошо, а что плохо. Разве иногда только бросит подсказку, например, о брате Ады: “…негодяй в сущности, но умнейший человек и в чем-то миляга”. Толстая провоцирует вопросы читателя: что случится дальше? что же автор хочет этим сказать? и при этом, кажется, уверена, что читатель знает правильный ответ, что читатель с ней, Толстой, заодно.

Будем искать автора, как всегда, в названии. “Соня”…Для русской литературы имя явно неслучайное. Никаких литературных тезок не можете припомнить? “Любила детей”, “клялась пойти за ним, если надо, на край света”, “любящее сердце”… Ну конечно, Соня Мармеладова. Говорил же Достоевский: “…вечная Сонечка…”. Что еще заставляет вспомнить именно Сонечку Мармеладову? Бескорыстие Сони, умение любить, готовность к самопожертвованию, детски наивная, чистая душа. Вспомним, что Достоевскому важно было, что “София” означает “премудрость”. Не может не знать этого и Толстая, четырежды повторяющая, что Соня - “дура”. Премудрость – дурость? Может, именно этот оксюморон и должен помочь нам в художественном осмыслении вопросов жизни и смерти, смысла жизни, итога жизни?

Ада обязана Соне жизнью. Но и Соня обязана Аде своим счастьем. Так все удивительно переплелось в этой жизни.

Как вам кажется, что самым чудесным было в жизни Сони? Ее эпистолярный роман с Николаем? Чем была бы ее жизнь без него – повседневность, обыденность, быт. Но Соня заслужила и другое. И Толстая дарит Соне мечту, сказку. Вернее, Ада (“И вот надо же – жизнь устраивает такие штуки! – счастьем этим она была обязана всецело этой змее Аде Адольфовне”). В этой сказке все было, как и положено: королевич, королевна, живая вода. И уже непонятно, что в ее жизни вообще было настоящим, а что выдуманным. Однако, как справедливо заметил А.Генис, “Толстая отнюдь не добрый волшебник, и сказки у нее с плохим концом. Мир страшен сам по себе. Жизнь изначально трагична уже потому, что подчиняется времени”.***

*** Генис А. Иван Петрович умер.- М.: Новое литературное обозрение, 1999

Вспомните, как решается конфликт мечты и действительности в “Петербургских повестях” Гоголя, прежде всего, в повести “Невский проспект”.

Мотив времени - один из основных мотивов рассказа, как, собственно, почти всех рассказов Толстой (“Жил человек – и нет его”, “время все съело”).

Перечитайте внимательно начало рассказа. Чьи это слова? Как вы их поняли? Это, конечно, автор, Толстая. Как вам кажется, в каких она отношениях со временем? “Черная пасть телефонной трубки”, “раскроется светлой фотографией солнечная комната”, “просвечивают марлей спины сидящих” - о чем говорят эти метафоры? А в финале рассказа кто просит Аду Адольфовну отдать Сонины письма? Думается, тоже автор. Именно в начале рассказа и в финале повторяется фраза: “Жил человек – и нет его”. Как же Толстая отвечает на вопрос, что остается после человека? Имя-мудрость, имя-память остается, жизнь другого человека остается, и еще должен был остаться белый эмалевый голубок, брошка Сони (“голубков огонь не берет”). Оказывается, все имело смысл. Финал рассказа звучит жизнеутверждающе.

Текст Толстой удивительно плотный: он изобилует литературными реминисценциями, метафорами, художественными деталями, часто переходящими в символические образы.

Какие пронзительные детали описания блокадной жизни Ленинграда вы нашли? Может, современному молодому поколению вот так и надо рассказывать о блокаде, о войне (“сварила кожаные туфли”, “пила горячий бульон из обоев”)?

Что позволяет увидеть в эмалевом голубке Сони символический образ? Эта брошка была ее единственным украшением, этот голубок был отправлен в письме на день рождения Николаю, даже Адой этот поступок был оценен – она не посмела прекратить надоевшую ей переписку. И, наконец, даже если письма Сонины сожжены, голубок сгореть не мог. Вот авторское безапелляционное объяснение: “Ведь голубков огонь не берет”. Вообще-то, “голубь” означает “благую весть”, благую весть, позволим себе добавить, о любви, которая и есть мудрость жизни.

Кстати, платье Ады Адольфовны тоже украшает брошка – большая камея, “на камее кто-то кого-то убивает: щиты, копья, враг изящно упал”. Вот такие две разные брошки…

В символический образ превращается и еще одна деталь – баночка томатного сока, спасшая Николая-Аду. Самые главные мысли Толстая формулирует кратко, емко, афористично: “Сока там было ровно на одну жизнь”.

Задания после изучения рассказа

1. Напишите рецензию на рассказ “Соня”.

2. К каким темам русской классической литературы возвращает нас рассказ Толстой?

4. Попытайтесь определить место Татьяны Толстой в современной литературе. Ее творчество – это явление реалистической прозы, женской прозы, массовой литературы или постмодернизма?