Былины про добрыню никитича короткие. Былины о добрыне никитиче
О сказке
Русская народная сказка «Добрыня Никитич»
Русские народные сказки о богатырях занимают значительный пласт во всем сказочном фольклоре. Истории о богатырях и их подвигах во многом повторяют более сложный по стилистике жанр былин. В некоторых сказках связь двух жанров очень сильна: в них сохранился тонический слог – специальный стихотворный напев, характерный для былины, особая фразеология и интонации.
В других текстах можно встретить только общую композицию и сюжетные линии, перешедшие в сказку по наследству. Классическая форма былины в них утрачена.
Самыми частыми персонажами сказок, возникших на основе былинного эпоса, являются хорошо знакомые читателю богатыри так называемого киевского цикла: Алеша Попович, Добрыня Никитич и Илья Муромец. Это младшие богатыри, которые служили князю Владимиру. Киевскими былины – прародительницы сказок – названы потому, что в них, так или иначе, упоминается город Киев. Его защищают воины, там пируют вместе с князем, там несут службу.
Центральное место в сказке «Добрыня Никитич» занимает одноименный персонаж. Его биография более полно раскрывается в других сказках, в этом же тексте читатель знакомиться с историей женитьбы героя на Анастасии Никулишне: их встреча на дороге, где девушка, выдавая себя за воина, вступила в схватку с богатырем и была побеждена.
Присутствуют в сказке и другие богатыри из этой могучей троицы. Причем Алеша показан с неблаговидной стороны: он обманывает Анастасию Никулишну и берет ее в жены, пока законный муж в отъезде. Илья Муромец в этой истории выступает настоящим миротворцем. Ему удаётся примирить враждующие стороны и избежать кровопролития.
Взаимоотношения персонажей редко являются предметом сказочного повествования в героическом эпосе. Тем ценнее данный образец для читателя.
Героический эпос, представленный в сказках о богатырях, служит проводником в народные массы образов русских витязей, пропагандирует определенную модель поведения. Для читателя герои этих сказок могут послужить примером смелого и сильного человека, который не останавливается перед трудностями и верой и правдой служит своему отечеству.
Читайте сказку «Добрыня Никитич» и другие истории про богатырей на нашем сайте онлайн бесплатно и без регистрации.
Вскормила родная матушка Добрынюшку грудью белою, вспоила водой ключевою. Бывало, умоет его, причешет, в постельку уложит и колыбельную песенку споёт:
Спи, родимый мой, усни, Угомон тебя возьми, Когда вырастешь велик, будешь в золоте ходить.
Вот и вырос Добрынюшка молодец молодцом. Раздобыл себе коня быстрого, доспехи богатырские. Случалось, надокучит ему дома сидеть, и поедет он в дикую степь, белый свет поглядеть. Приходилось ему встречаться с врагами-недругами из чужих земель, но те живыми не оставались от его молодецкой руки, от дубинки сорочинской.
Раз едет Добрыня по степи, а навстречу ему богатырь неизвестный.
И говорит богатырь:
Что, Добрыня Никитич, будем биться или мириться?
А мне биться — не жениться. Коли дороги не уступишь — какой между нами может быть мир!
Повернул Добрыня копьё тупым концом и ударил богатыря в грудь. Упал богатырь с коня на сырую землю и лежит недвижимо. Наклонился над ним Добрыня, снял с него шлем, расстегнул латы и видит, что это женщина, красоты неописуемой. Очнулась она и говорит:
— Одолел ты, Добрынюшка, кого не положено. Теперь уж навек наши судьбы связаны. Где про тебя слава пройдёт, там и про меня вспомнят, про Анастасию Никулишну.
Поднял её Добрыня, поцеловал в губы алые и сказал:
— Отныне ты навеки моя жена, а я твой верный муж.
Приняла их родная матушка как сына ненаглядного и дочку любимую. Прожили они в спокойствии год, а может, два. И снова потянуло Добрыню Никитича поездить по глухой степи, посмотреть, что делается на белом свете.
Обнял он родную матушку, попрощался с ласковой женой и говорит ей:
— Ну, дорогая моя супруга, еду я не на день и не на два. Если три года от меня вестей не будет, пойди замуж за кого захочешь. Только не выходи за моего названого брата Алёшу Поповича. Нету у него постоянства в любви, и не будет у тебя с ним счастья.
Она отвечает:
— Час тебе добрый, дорогой мой орёл, погуляй по широкой степи, а я тебя сверх трёх лет ещё три года подожду.
Проходят лета, зимы, летят годы, а от Добрыни — ни слуха, ни весточки. Много женихов сваталось к Анастасии Никулишне, но она всем отказывала.
— Пока не удостоверюсь, что нет в живых моего Добрынюшки, ни за кого не пойду.
И вот на шестой год привозит Алёша Попович известие, будто сам видел кости Добрыни Никитича под ракитовым кустом, ратные доспехи на нём поржавели, а добрый конь бродит по степи без ухода, без хозяйской заботы.
Долго не хотела верить Анастасия Никулишна, что нет больше Добрыни, да уговорил её Алёша, и согласилась она выйти за него замуж.
А Добрыня в это время ездил охранял родную землю, а сколько раз бил супостатов — и счёту нет.
После одного жестокого боя утомился Добрыня, раскинул полотняный шатёр, положил под голову седельце черкасское и уснул богатырским сном. И в это время подбегает к шатру его добрый конь, копытами бьёт, храпит и глазами косит в ту сторону, где живёт мать Добрынюшки с Анастасией Никулишной. Проснулся Добрыня и думает: «Чует моё сердце, дома творится что-то неладное. А то с чего бы тревожиться моему коню!»
Чуть успел Добрыня вскочить на седло, как взвился конь выше леса стоячего, чуть пониже облака ходячего. Как скок — так семь вёрст. К вечеру подъехал Добрыня к родительскому терему.
А там людей многое множество: готовится великий пир — Анастасия Никулишна выходит замуж за богатыря Алёшу Поповича. На почётном месте сидят сам князь с княгиней, рядом с ними жених и невеста, а там — бояре, купцы и прочие гости. Добрыня потихоньку вошёл, — на скамьях ни единого места нет. Тогда он сел на пороге, вынул гусли-самогуды и таково звонко заиграл, что сам князь со скамьи поднялся.
— Эй, молодой гусляр! За твою чудесную игру я тебе три места даю: одно возле меня, другое напротив меня, третье, где захочешь.
Добрыня сел напротив молодых. А тут как раз Анастасия Никулишна стала гостей вином потчевать.
— Выпейте за упокой души Добрыни Никитича и за здоровье Алёши Поповича!
Подошла очередь к Добрыне. Подаёт ему Анастасия Никулишна чару заморского вина, а как стал он принимать, увидела у него на пальце своё обручальное кольцо.
— Гости дорогие! Вот он, мой супруг желанный. Давайте все выпьем за здоровье Добрыни Никитича!
А сама перешла на другую сторону стола и села рядом с Добрыней.
Тут выхватил Добрыня саблю острую и хотел ударить Алёшу Поповича. Не за то, что тот захотел жениться на его супруге, а за его обман бессовестный.
Но между ними встал славный русский богатырь Илья Муромец, раскинул руки могучие на две сажени и сказал:
— Не честь и не слава добрым молодцам, богатырям русским между собой драться и ратиться. Можно договориться добром и миром. У нас много ещё лютых ворогов, есть с кем насмерть биться.
И согласились с Ильёй князь и весь народ. И такой пошёл пир, что и сейчас ещё про то песни поют и сказки рассказывают.
Добрыня и Змей
Матушка Добрынюшке говаривала,
Матушка Никитичу наказывала:
Не выручай же полону там русского,
Не куплись-ка ты во матушке Пучай-реки;
Тая река свирипая,
Свирипая река, сердитая:
Из-за другой же струйки искра сыплется,
Из-за третьей же струйки дым столбом валит,
Дым столбом валит да сам со пламенью».
Молодой Добрыня сын Никитинич
Он не слушал да родители тут матушки,
Честной вдовы Офимьи Александровной,
Ездил он на гору сорочинскую,
Топтал он тут малыих змеенышков,
Выручал тут полону да русского.
Тут купался да Добрыня во Пучай-реки,
Сам же тут Добрыня испроговорил:
«Матушка Добрынюшке говаривала,
Родная Никитичу наказывала:
Ты не езди-тко на гору сорочинскую,
Не топчи-тко там ты малыих змеенышев,
Не куплись, Добрыня, во Пучай-реки;
Тая река свирипая,
Свирипая река да е сердитая:
Из-за первоя же струйки как огонь сечет,
Из-за другоей же струйки искра сыплется,
Эта матушка Пучай-река
Как ложинушка дождёвая».
Не поспел тут же Добрыня словца молвити, -
Из-за первоя же струйки как огонь сечет,
Из-за другою же струйки искра сыплется.
Из-за третьеей же струйки дым столбом валит,
Дым столбом валит да сам со пламенью.
Выходит тут змея было проклятая,
О двенадцати змея было о хоботах:
Захочу – Добрыню в хобота возьму,
Захочу – Добрынюшку в полон снесу».
Испроговорит Добрыня сын Никитинич:
«Ай же ты, змея было проклятая!
А нунчу Добрыня не в твоих руках».
Нырнет тут Добрынюшка у бережка,
Вынырнул Добрынюшка на другоем.
Нету у Добрыни коня доброго,
Нету у Добрыни копья вострого,
Нечем тут Добрынюшке поправиться.
Сам же тут Добрыня приужахнется,
Сам Добрыня испроговорит:
«Видно, нонечу Добрынюшке кончинушка!»
Лежит тут колпак да земли греческой,
А весу-то колпак буде трех пудов.
Ударил он змею было по хоботам,
Отшиб змеи двенадцать тых же хоботов,
Сбился на змею да он с коленками,
Выхватил ножище да кинжалище,
Змея ему да тут смолилася:
«Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Будь-ка ты, Добрынюшка, да больший брат,
Я тебе да сестра меньшая.
Сделам мы же заповедь великую:
Тебе-ка-ва не ездить нынь на гору сорочинскую,
Не топтать же зде-ка маленьких змеенышков,
А я тебе сестра да буду меньшая, -
Мне-ка не летать да на святую Русь,
А не брать же больше полону да русского,
Не носить же мне народу христианского».
Отслабил он колен да богатырскиих.
Змея была да тут лукавая, -
С-под колен да тут змея свернулася,
Улетела тут змея да во ковыль-траву.
И молодой Добрыня сын Никитинич
Пошел же он ко городу ко Киеву,
Ко ласковому князю ко Владимиру,
К своей тут к родители ко матушке,
К честной вдовы Офимье Александровной.
И сам Добрыня порасхвастался:
«Как нету у Добрыни коня доброго,
Как нету у Добрыни копья вострого,
Не на ком поехать нынь Добрыне во чисто поле».
«Как солнышко у нас идет на вечере,
Почестный пир идет у нас навеселе,
А мне-ка-ва, Владимиру, не весело:
Одна у мня любимая племянничка
И молода Забава дочь Потятична;
Летела тут змея у нас проклятая,
Летела же змея да через Киев-град;
Ходила нунь Забава дочь Потятична
Она с мамками да с няньками
В зеленом саду гулятиться,
Подпадала тут змея было проклятая
Ко той матушке да ко сырой земли,
Ухватила тут Забаву дочь Потятичну,
В зеленом саду даю гуляючи,
В свои было во хобота змеиные,
Унесла она в пещерушку змеиную».
Сидят же тут два русскиих могучиих богатыря, -
Сидит же тут Алешенька Левонтьевич,
Испроговорит Владимир стольнекиевский:
«Вы русские могучие богатыри,
Ай же ты, Алешенька Левонтьевич!
Мошь ли ты достать у нас Забаву дочь Потятичну
Из той было пещеры из змеиною?»
Испроговорит Алешенька Левонтьевич:
«Ах ты, солнышко Владимир стольнекиевский!
Я слыхал же от Добрынюшки Никитича:
Отдаст же тут змея проклятая
Молоду Добрынюшке Никитичу
Без бою, без драки-кроволития
Тут же нунь Забаву дочь Потятичну».
Испроговорит Владимир стольнекиевский:
«Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Ты достань-ка нунь Забаву дочь Потятичну
Да из той было пещерушки змеиною.
Не достанешь ты Забавы дочь Потятичной,
Повесил тут Добрыня буйну голову,
Утопил же очи ясные
А во тот ли во кирпичем мост,
Ничего ему Добрыня не ответствует.
Ставает тут Добрыня на резвы ноги,
Отдает ему великое почтение,
Ему нунь за весело пирование.
И пошел же ко родители, ко матушке
И к честной вдовы Офимьи Александровной.
Тут стретает его да родитель-матушка,
Сама же тут Добрыне испроговорит:
«Что же ты, рожоное, не весело,
Буйну голову, рожоное, повесило?
Ах ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
Али питьица-ты были не по разуму?
Аль дурак тот над тобою надсмеялся ли,
Говорил же тут Добрыня сын Никитинич,
Говорил же он родители тут матушке,
А честной вдовы Офимьи Александровной:
«А й честна вдова Офимья Александровна!
Ествы-ты же были мне-ка по уму,
А и питьица-ты были мне но разуму,
Чарою меня там не приобнесли,
А дурак тот надо мною не смеялся же,
А и пьяница меня да не приобозвал;
А накинул на нас службу да великую
Солнышко Владимир стольнекиевский, -
А достать было Забаву дочь Потятичну
А из той было пещеры из змеиною.
А нунь нету у Добрыни коня доброго,
А нунь нету у Добрыни копья вострого,
Не с чем мне поехати на гору сорочинскую,
К той было змеи нынь ко проклятою».
Говорила тут родитель ему матушка,
А честна вдова Офимья Александровна:
«А рожоное мое ты нынь же дитятко,
Молодой Добрынюшка Никитинич!
Богу ты молись да спать ложись,
Буде утро мудро мудренее буде вечера -
День у нас же буде там прибыточен.
Ты поди-ка на конюшню на стоялую,
Ты бери коня с конюшенки стоялыя, -
Батюшков же конь стоит да дедушков,
А стоит бурко пятнадцать лет,
По колен в назем же ноги призарощены,
Дверь по поясу в назем зарощена».
Приходит тут Добрыня сын Никитинич
А ко той ли ко конюшенке стоялыя,
Повыдернул же дверь он вон из назму,
Конь же ноги из назму да вон выдергиват.
А берет же тут Добрынюшка Никитинич,
Берет Добрынюшка добра коня
На ту же на узду да на тесмяную,
Выводит из конюшенки стоялый,
Кормил коня пшеною белояровой,
Поил питьями медвяныма.
Ложился тут Добрыня на велик одёр.
Ставае он по утрушку ранехонько,
Умывается он да и белехонько,
Снаряжается да хорошохонько,
А седлае своего да он добра коня,
А на потнички он кладе войлочки,
А на войлочки черкальское седелышко,
И садился тут Добрыня на добра коня.
Провожает тут родитель его матушка,
А честна вдова Офимья Александровна,
На поезде ему плеточку нонь подала,
Подала тут плетку шамахинскую,
А семи шелков да было разныих,
А Добрынюшке она было наказыват:
«Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Вот тебе да плетка шамахинская:
Съедешь ты на гору сорочинскую,
Станешь топтать маленьких змеенышев,
Выручать тут полону да русского,
Да не станет твой же бурушко поскакивать,
А змеенышев от ног да прочь отряхивать, -
Ты хлыщи бурка да нунь промеж уши,
Ты промеж уши хлыщи, да ты промеж ноги,
Ты промеж ноги да промеж задний,
Сам бурку да приговаривай:
«Бурушко ты, конь, поскакивай,
Тут простилася да воротилася.
Видли тут Добрынюшку да сядучи,
А не видли тут удалого поедучи.
Не дорожками поехать, не воротами,
Через ту стену поехал городовую,
Через тую было башню наугольную,
Он на тую гору сорочинскую.
Стал топтать да маленьких змеенышев,
Выручать да полону нонь русского.
Подточили тут змееныши бурку да щеточки,
А не стал же его бурушко поскакивать,
На кони же тут Добрыня приужахнется, -
Нунечку Добрынюшке кончинушка!
Спомнил он наказ да было матушкин,
Сунул он же руку во глубок карман,
Выдернул же плетку шамахинскую,
А семи шелков да шамахинскиих,
Стал хлыстать бурка да он промеж уши,
Сам бурку да приговариват:
«Ах ты, бурушко, да нунь поскакивай,
А змеенышев от ног да прочь отряхивай!»
Стал же его бурушко поскакивать,
А змеенышев от ног да прочь отряхивать.
Притоптал же всех он маленьких змеенышков,
Выручал он полону да русского.
И выходит тут змея было проклятое
Да из той было пещеры из змеиною,
И сама же тут Добрыне испроговорит:
«Ах ты, душенька Добрынюшка Никитинич!
Ты порушил свою заповедь великую,
Ты приехал нунь на гору сорочинскую
А топтать же моих маленьких змеенышев».
Говорит же тут Добрынюшка Никитинич:
«Ай же ты, змея проклятая!
Я ли нунь порушил свою заповедь,
Али ты, змея проклятая, порушила?
Ты зачем летела через Киев-град,
Унесла у нас Забаву дочь Потятичну?
Ты отдай-ка мне Забаву дочь Потятичну
Без бою, без драки-кроволития».
Да большое тут с Добрыней кроволитие.
Бился тут Добрыня со змеей трое сутки,
А не може он побить змею проклятую.
Наконец хотел Добрынюшка отъехати, -
Из небес же тут Добрынюшке да глас гласит:
«Ах ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
Бился со змеей ты да трое сутки,
А побейся-ка с змеей да еще три часу».
Тут побился он, Добрыня, еще три часу,
А побил змею да он проклятую,
Попустила кровь свою змеиную
От востока кровь она да вниз до запада,
Этой крови да змеиною.
А стоит же тут Добрыня во крови трое сутки,
Хочет тут Добрыня прочь отъехати.
С-за небесей Добрыне снова глас гласит:
«Ай ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
Бей-ка ты копьем да бурзамецкиим
Да во ту же матушку сыру землю,
Сам к земли да приговаривай!»
Стал же бить да во сыру землю,
Сам к земли да приговаривать:
«Расступись-ка ты же, матушка сыра земля,
На четыре на все стороны,
Ты прижри-ка эту кровь да всю змеиную!»
Расступилась было матушка сыра земля
На всех на четыре да на стороны,
Прижрала да кровь в себя змеиную.
Опускается Добрынюшка с добра коня
И пошел же по пещерам по змеиныим,
Из тыи же из пещеры из змеиною
Стал же выводить да полону он русского.
Много вывел он было князей, князевичев,
Много королей да королевичев,
Много он девиц да королевичных,
Много нунь девиц да и князевичных
А из той было пещеры из змеиною, -
А не може он найти Забавы дочь Потятичной
Много он прошел пещер змеиныих,
И заходит он в пещеру во последнюю,
Он нашел же там Забаву дочь Потятичну
В той последнею пещеры во змеиною,
А выводит он Забаву дочь Потятичну
А из той было пещерушки змеиною,
Да выводит он Забавушку на белый свет.
Говорит же королям да королевичам,
Говорит князям да он князевичам,
И девицам королевичным,
И девицам он да нунь князевичным:
Всяк ступайте в свою сторону,
А сбирайтесь вси да по своим местам,
А убита е змея да та проклятая,
А пропущена да кровь она змеиная,
От востока кровь да вниз до запада,
Не унесет нунь боле полону да русского
И народу христианского,
А убита е змея да у Добрынюшки,
И прикончена да жизнь нунчу змеиная».
А садился тут Добрыня на добра коня,
Брал же он Забаву дочь Потятичну,
А поехал тут Добрыня по чисту полю.
Испроговорит Забава дочь Потятична:
«За твою было великую за выслугу
Страница 1 из 2
Былины о Добрыне Никитиче: Добрыня и Змей
Добрынюшке–то матушка говаривала,
Да и Никитичу–то матушка наказывала:
– Ты не езди–ка далече во чисто поле,
На тую гору да сорочинскую,
Ты не выручай–ка полонов да русскиих,
Не купайся, Добрыня во Пучай–реке,
Та Пучай–река очень свирепая,
А Добрыня своей матушки не слушался.
Как он едет далече во чисто поле,
А на тую на гору сорочинскую,
Потоптал он младыих змеенышей,
А й повыручил он полонов да русскиих.
Богатырско его сердце распотелося,
Распотелось сердце, нажаделося –
Он приправил своего добра коня,
Он добра коня да ко Пучай–реке,
Он слезал, Добрыня, со добра коня,
Да снимал Добрыня платье цветное,
Да забрел за струечку за первую,
Да он забрел за струечку за среднюю
И сам говорил да таковы слова:
– Мне, Добрынюшке матушка говаривала,
Мне, Никитичу, маменька и наказывала:
Что не езди–ка далече во чисто поле,
На тую гору па сорочинскую,
Не топчи–ка младыих змеенышей,
А не выручай полонов да русскиих,
И не купайся, Добрыня, во Пучай–реке,
Но Пучай–река очень свирепая,
А середняя–то струйка как огонь сечет!
А Пучай–река – она кротка–смирна,
Она будто лужа–то дождевая!
Не успел Добрыня словца смолвити –
Ветра нет, да тучу нанесло,
Тучи нет, да будто дождь дождит,
А й дождя–то нет, да только гром гремит,
Гром гремит да свищет молния –
А как летит Змеище Горынище
О тыех двенадцати о хоботах.
А Добрыня той Змеи не приужахнется.
Говорит Змея ему проклятая:
– Ты теперича, Добрыня, во моих руках!
Захочу – тебя, Добрыня, теперь потоплю,
Захочу – тебя, Добрыня, теперь съем–сожру,
Захочу – тебя, Добрыня, в хобота возьму,
В хобота возьму, Добрыня, во нору снесу!
Припадает Змея как ко быстрой реке,
А Добрынюшка–то плавать он горазд ведь был:
Он нырнет на бережок на тамошний,
Он нырнет на бережок на здешниий.
А нет у Добрынюшки добра коня,
Да нет у Добрыни платьев цветныих –
Только–то лежит один пухов колпак,
Да насыпан тот колпак да земли греческой,
По весу тот колпак да в целых три пуда.
Как ухватил он колпак да земли греческой*,
Он шибнет во Змею да во проклятую –
Он отшиб Змеи двенадцать да всех хоботов.
Тут упала–то Змея да во ковыль–траву,
Добрынюшка на ножку он был поверток,
Он скочил на змеиные да груди белые.
На кресте–то у Добрыни был булатный нож –
Он ведь хочет распластать ей груди белые.
А Змея Добрыне ему взмолилася:
– Ах ты, эй, Добрыня сын Никитинич!
Мы положим с тобой заповедь великую:
Тебе не ездити далече во чисто поле,
На тую на гору сорочинскую,
Не топтать больше младыих змеенышей,
А не выручать полонов да русскиих,
Не купаться ти, Добрыне, во Пучай–реке.
И мне не летать да на святую Русь,
Не носить людей мне больше русскиих,
Не копить мне полонов да русскиих.
Он повыпустил Змею как с–под колен своих –
Поднялась Змея да вверх под облако.
Случилось ей лететь да мимо Киев–града.
Увидала она Князеву племянницу,
Молоду Забаву дочь Потятичну,
Идучи по улице по широкоей.
Тут припадает Змея да ко сырой земле,
Захватила она Князеву племянницу,
Унесла в нору да во глубокую.
Тогда солнышко Владимир стольно–киевский
А он по три дня да тут былиц кликал**,
А былиц кликал да славных рыцарей:
– Кто бы мог съездить далече во чисто поле,
На тую на гору сорочинскую,
Сходить в нору да во глубокую,
А достать мою, князеву, племянницу,
Молоду Забаву дочь Потятичну?
Говорил Алешенька Левонтьевич:
– Ах ты, солнышко Владимир стольно–киевский
Ты накинь–ка эту службу да великую
На того Добрыню на Никитича
У него ведь со Змеею заповедь положена,
Что ей не летать да на святую Русь,
А ему не ездить далече во чисто поле,
Не топтать–то младыих змеёнышей
Да не выручать полонов да русскиих.
Так возьмет он Князеву племянницу,
Молоду Забаву дочь Потятичну,
Без бою, без драки–кроволития. –
Тут солнышко Владимир стольно–киевский
Как накинул эту службу да великую
На того Добрыню на Никитича –
Ему съездить далече во чисто поле
И достать ему Князеву племянницу,
Молоду Забаву дочь Потятичну.
Он пошел домой, Добрыня, закручинился,
Закручинился Добрыня, запечалился.
Встречает государыня да родна матушка,
Та честна вдова Офимья Александровна:
– Ты эй, рожено мое дитятко,
Молодой Добрыня сын Никитинец!
Ты что с пиру идешь не весел–де?
Знать, что место было ти не по чину,
Знать, чарой на пиру тебя приобнесли
Аль дурак над тобою насмеялся–де?
Говорил Добрыня сын Никитинец:
– Ты эй, государыня да родна матушка,
Ты честна вдова Офимья Александровна!
Место было мне–ка по чину,
Чарой на пиру меня не обнесли,
Да дурак–то надо мной не насмеялся ведь,
А накинул службу да великую
А то солнышко Владимир стольно–киевский,
Что съездить далече во чисто поле,
На тую гору да на высокую,
Мне сходить в нору да во глубокую,
Мне достать–то Князеву племянницу,
Молоду Забаву дочь Потятичну.
Говорит Добрыне родна матушка,
Честна вдова Офимья Александровна:
– Ложись–ка спать да рано с вечера,
Так утро будет очень мудрое –
Мудренее утро будет оно вечера.
Он вставал по утрушку ранёшенько,
Умывается да он белёшенько,
Снаряжается он хорошохонько.
Добрыня и Змей
Случилось богатырю молодому, Добрыне Никитичу, в жаркий день возле Пучай-реки в поле гулять. А неподалеку оттуда на горе Сорочинской жила Змея свирепая, жадная. Ненавидела Змея Добрыню за то, что не раз богатырь ее змеёнышей ядовитых топтал, не раз спасал от плена змеиного людей русских, которых Змея к себе на гору в пещеру утаскивала. Много раз уговаривала Добрыню матушка родимая:
Берегись, дитятко, Пучай-реки, не купайся в ней. Налетит на тебя Змея, как безоружный с ней справишься?
Помнил Добрыня наказы матушкины. Да очень уж жарко в тот день богатырю в поле было. Сбросил платье, в воду кинулся.
А Змея тут как тут. Поднялась над рекою, вьется над Добрынею, броситься на него готова. Издевается:
Захочу – Добрыню целиком сожру! Захочу – Добрыню в хоботы возьму! Захочу – Добрыню в плен унесу!
Но не испугался Змеи Добрыня: успел ловко на берег выскочить. Схватил он колпак свой в три пуда весом, да как хватит Змею по голове! Вмиг отшиб у нее хоботы ядовитые. Кинулся к платью своему, выхватил нож булатный. Испугалась, завыла Змея лютая:
Не бей, не губи меня, Добрынюшка! Не буду больше на Русь летать, людей русских в плен уносить! Помиримся! И ты моих детенышей не трогай впредь.
Поверил ей Добрыня. Согласился. Отпустил Змею на волю. Мигом скрылась, улетела змея лютая. А Добрыня домой пошел.
Приходит домой, а Киев-град печален стоит.
Что за горе приключилось? – Добрыня спрашивает.
Отвечают ему люди киевские:
Одна была у князя Владимира племянница любимая, Забава дочь Путятична. Пошла она в зеленом саду прогуляться. Пролетала тут над Киевом Змея проклятая. Подхватила, унесла княжну в свою пещеру змеиную!
Идет Добрыня к Владимиру, а там богатыри сидят в горнице, думу думают: как освободить Забаву Путятичну? Кого послать? Все на Добрыню кивают: он, мол, с таким делом лучше всех справится.
Сел Добрынюшка на своего добра коня. Дала ему мать в руки плёточку шелковую:
Как приедешь, дитятко, на гору Сорочинскую, покрепче коня хлещи, чтобы крепко топтал он злых змеёнышей.
Помчался Добрыня к пещере змеиной. До пещеры доехал. Начал он тут коня плеткой стегать. Начал конь копытами змеёнышей топтать. А из пещеры навстречу Добрыне вылетает Змея лютая, свирепая.
Это что же ты, Добрыня, делаешь? А не ты ли обещался не топтать больше моих змеёнышей?
Отвечал ей Добрынюшка:
А не ты ли обещала людей русских не носить к себе? Зачем похитила Забаву Путятичну? Не спущу тебе этого!
И пошла тут у Добрыни со Змеёй битва жестокая. Трое суток они бились да еще три часа. Не вынесла Змея, сдохла. Прикончил ее Добрынюшка.
Побежал он в пещеру змеиную, стал на свет выводить пленников.
Выходите, - кричит, - люди русские! Убита Змея Добрынею!
Ищет он Забаву Путятичну среди пленников, отыскать не может. В самой последней пещере запрятанную нашел.
Садился он на своего добра коня, княжну перед собой посадил. И повез ее в Киев к дядюшке, князю Владимиру.
Вышел князь Владимир на высокое крыльцо, встретил Добрыню с поклоном, с великой благодарностью:
Спасибо тебе, Добрынюшка, - один ты из всех богатырей сослужил нам такую службу важную!
И наградил он Добрыню золотой казной, платьем праздничным.
Женитьба Добрыни
Как ехал он, Добрыня, целы суточки,
Как и выехал на дорожку на почтовую.
Как едет Добрынюшка‑то почтовоей,
Как едет‑то Добрынюшка, посматриват,
Как видит – впереди его проехано,
На коне‑то, видит, ехано на богатырскоем.
Как стал‑то он коня свого подшевеливать,
Как стал‑то он плетью натягивать,
Догнать надь и этого богатыря.
Как ехал‑то Добрынюшка скорёшенько,
Как нагнал‑то богатыря да чужестранного,
Скричал Добрыня тут да во всю голову:
«Как сказывай топерику, какой земли,
Какой же ты земли да какой орды,
Чьего же ты отца да чьей матери?»
Как говорит богатырь нунеку:
«Если хочется узнать тебе‑то топерику,
Дак булатом‑то переведаемся».
Как налетел‑то Добрынюшка скорёшенько,
Как разгорелось его сердце богатырское,
Как хотел‑то еще хлопнуть палицей богатыря,
Как рука у него в плечи застоялася,
Как отвернулся тут Добрыня поскорёшенько,
Как повыехал Добрыня в сторонку,
Поразъехался теперь да на палицы
И ударил палицей стародревний дуб;
Как все тут на куски разлетелося,
И знает, что силушка по‑старому;
Как отправился по‑старому к богатырю
И кричал‑то тут Добрыня во всю голову:
«Как сказывай, дружище, ты какой земли,
Какой земли да какой орды,
Чьего же ты отца да чьей ты матери?» –
«Если хочется тебе узнать, какой земли,
Так булатом переведаем».
Как разгорелося сердце богатыря,
Как хлыстнул Добрынюшка добра коня,
Как занес‑то он палицу во сорок пуд,
Как в плечи‑то тут рука застоялася,
Как скочил‑то тут Добрынюшка с добра коня,
Как прибегал Добрынюшка к богатырю,
Как ставал Добрыня пред богатырем,
Как говорил ему да таково слово:
«Ну сказывай топерику, какой земли,
А сказывай топерику, какой орды,
А сказывай, чьего отца, чьей ты матери?» –
«Послушай‑ка топерику, я что скажу:
Земли‑то нахожусь я Ханаанскоей,
А я и ведь Настасьюшка Никулична».
Как подходил‑то тут Добрынюшка скорёшенько,
Опускал ее с коня тихошенько,
И говорил‑то он Настасьюшке Никуличной:
«Рука у мня в плечи да застоялася,
То убил бы я Настасьюшку Никуличну».
Как стал‑то он к Настасьюшке похаживать,
Как стал‑то он Настасьюшку подсватывать:
«Поди‑ка ты, Настасьюшка Никулична,
Поди‑ка ты да замуж за меня».
Как садились да тут‑то на Добрынина коня,
Как поехали‑то они в одну сторону,
Приехали к Добрыне на широкий двор,
Как заходили в терема они в высокие,
Как царю они топерику доложилися:
«Красно солнышко Владимир стольнекиевский!
Как приехал‑то Добрынюшка Никитинец,
Как привез‑то он невесту из другой земли,
Как хочет‑то на ней да женитися,
Приглашает‑то да тебя да на почестный пир.
Красно солнышко Владимир стольнекиевский,
Приходи‑ка ты ко мни да на почестный пир
Со своей‑то дорогой своей Апраксией».
Как тут да у них почестный пир пошел,
Свадьбой провели да и окончили
И все да на пиру напивалися,
И все да на пиру да наедалися.
Случилось богатырю молодому, Добрыне Никитичу, в жаркий день возле Пучай-реки в поле гулять. А неподалеку оттуда на горе Сорочинской жила Змея свирепая, жадная. Ненавидела Змея Добрыню за то, что не раз богатырь ее змеёнышей ядовитых топтал, не раз спасал от плена змеиного людей русских, которых Змея к себе на гору в пещеру утаскивала. Много раз уговаривала Добрыню матушка родимая:
Берегись, дитятко, Пучай-реки, не купайся в ней. Налетит на тебя Змея, как безоружный с ней справишься?
Помнил Добрыня наказы матушкины. Да очень уж жарко в тот день богатырю в поле было. Сбросил платье, в воду кинулся.
А Змея тут как тут. Поднялась над рекою, вьется над Добрынею, броситься на него готова. Издевается:
- Захочу - Добрыню целиком сожру! Захочу - Добрыню в хоботы возьму! Захочу - Добрыню в плен унесу!
Но не испугался Змеи Добрыня: успел ловко на берег выскочить. Схватил он колпак свой в три пуда весом, да как хватит Змею по голове! Вмиг отшиб у нее хоботы ядовитые. Кинулся к платью своему, выхватил нож булатный. Испугалась, завыла Змея лютая:
- Не бей, не губи меня, Добрынюшка! Не буду больше на Русь летать, людей русских в плен уносить! Помиримся! И ты моих детенышей не трогай впредь.
Поверил ей Добрыня. Согласился. Отпустил Змею на волю. Мигом скрылась, улетела змея лютая. А Добрыня домой пошел.
Приходит домой, а Киев-град печален стоит.
- Что за горе приключилось? - Добрыня спрашивает.
Отвечают ему люди киевские:
- Одна была у князя Владимира племянница любимая, Забава дочь Путятична. Пошла она в зеленом саду прогуляться. Пролетала тут над Киевом Змея проклятая. Подхватила, унесла княжну в свою пещеру змеиную!
Идет Добрыня к Владимиру, а там богатыри сидят в горнице, думу думают: как освободить Забаву Путятичну? Кого послать? Все на Добрыню кивают: он, мол, с таким делом лучше всех справится.
Сел Добрынюшка на своего добра коня. Дала ему мать в руки плёточку шелковую:
- Как приедешь, дитятко, на гору Сорочинскую, покрепче коня хлещи, чтобы крепко топтал он злых змеёнышей.
Помчался Добрыня к пещере змеиной. До пещеры доехал. Начал он тут коня плеткой стегать. Начал конь копытами змеёнышей топтать. А из пещеры навстречу Добрыне вылетает Змея лютая, свирепая.
- Это что же ты, Добрыня, делаешь? А не ты ли обещался не топтать больше моих змеёнышей?
Отвечал ей Добрынюшка:
А не ты ли обещала людей русских не носить к себе? Зачем похитила Забаву Путятичну? Не спущу тебе этого!
И пошла тут у Добрыни со Змеёй битва жестокая. Трое суток они бились да еще три часа. Не вынесла Змея, сдохла. Прикончил ее Добрынюшка.
Побежал он в пещеру змеиную, стал на свет выводить пленников.
Выходите, - кричит, - люди русские! Убита Змея Добрынею!
Ищет он Забаву Путятичну среди пленников, отыскать не может. В самой последней пещере запрятанную нашел.
Садился он на своего добра коня, княжну перед собой посадил. И повез ее в Киев к дядюшке, князю Владимиру.
Вышел князь Владимир на высокое крыльцо, встретил Добрыню с поклоном, с великой благодарностью:
Спасибо тебе, Добрынюшка, - один ты из всех богатырей сослужил нам такую службу важную!
И наградил он Добрыню золотой казной, платьем праздничным.
