Горе злочастии. Повесть о горе и злочастии

«Повесть о Горе-Злочастии» - древнерусское произведение, автор которого остался неизвестен. Именно об этой литературной памятке пойдет речь в статье. Мы рассмотрим ее краткое содержание, приведем анализ и разберем образ главного героя.

О произведении

История обретения повести очень необычна. До 1856 года никто о ней даже не слышал. «Повесть о Горе-Злочастии», содержание которой рассмотрим ниже, была случайно найдена академиком А.Н. Пыпиным, когда он изучал рукописи М.Н. Погодина, который собирал народные предания и не только.

Произведение было датировано 17 веком. В нем оказалось много новых и непривычных для древнерусской литературы черт: герой без имени, народный стих и язык, особое отношение к моральным ценностям и духовному выбору человека.

«Повесть о Горе-Злочастии»: краткое содержание

Начинается произведения с библейского сюжета, а именно, с грехопадения Адама и Евы. Тем самым автор вписывает свою историю в общемировую в религиозном плане. Затем сравнивает Господа, который, разгневавшись на людей, все же указал им путь к спасению, с родителями, которые, воспитывая своих детей, наказывают их.

Здесь появляется главный герой «Повести» - молодец. Родители с детства учат его уму-разуму. Они наставляют сына не ходить на пиры, много не пить, остерегаться глупцов, обходить стороной соблазнительниц, не брать чужих вещей, не обманывать, выбирая друзей, смотреть на их надежность и преданность, а не на похвалы.

Все наставления и благословления родителей сводятся к следованию традиционному жизненному укладу. Чтобы хорошо жить, нужно следовать заветам предков и не обрывать связи с семьей и традициями.

Как живет молодец?

Молодцу из «Повести о Горе-Злочастии» не по нутру было следовать советам родителей. Он хочет жить своим умом. Автор объясняет это желание героя тем, что тот был еще глуп и молод, не повидал и не узнал жизни. Именно отсутствие житейского опыта заставляет его противоречить родителям.

Руководствуясь только своей волей, молодец заводит новых друзей. С одним из них он до того сблизился, что стал называть братом. Именно этот «брат» и зазвал молодца в ближайший кабак. Герой, слушая сладкие речи верного друга, очень много выпивает и быстро пьянеет. Пьянка закончилась тем, что молодец заснул прямо в кабаке.

Чем оборачивается доверчивость?

Непросто пришлось молодцу из «Повести о Горе-Злочастии» наутро. Пока герой спал, его ограбили. «Верные друзья» оставили ему только стоптанные лапти («лапотки-отопочки») и рубище («гунка кабацкая»). Обманутый, он хочет пойти к «друзьям», но его не пускают. Никто не желает помогать молодцу. Герою становится стыдно, совесть не может позволить ему вернуться домой к родителям, к его «роду и племени».

В итоге он решает идти в дальние страны. В своих скитаниях он случайно попадает в какой-то городок. Там он забредает в некий двор, в котором происходит застолье. Знакомясь с новыми людьми, теперь молодец следует «писанному учению», то есть следуя науке родителей. Такое поведение очень понравилось хозяевам. Поэтому героя приглашают за стол и начинают угощать.

Однако не весело было молодцу на пиру. И через какое-то время он все-таки признается новым знакомым, что ослушался своих родителей, и теперь ему стыдно вернуться к ним. Также он спрашивает совета, как теперь ему жить и что делать на чужой стороне. Добрые люди рекомендуют ему жить согласно традиционным законам, то есть, следовать заветам отца и матери. Мудрость в многовековом опыте предков.

Теперь все по плечу становится молодцу из «Повести о Горе-Злочастии». Явилось ему счастье через осознание мудрости предков и послушания отцу и матери. Теперь он живет умеючи, поэтому быстро наживает состояние и находит для себя хорошую невесту. Дело движется к свадьбе. Однако тут молодец все портит - он начинает хвастать перед гостями всем тем, чего достиг. Автор порицает этот поступок своего героя - похвальные слова всегда «гнилы».

Похвальбы героя слышит Горе-Злочастие и тут же решает извести героя. С этого момента оно неотступно везде следует за молодцем. Подстрекает его пропивать все нажитое имущество в кабаках, поскольку из рая только «нагих, босых не гонят». Молодец начинает прислушиваться к Горю-Злочастию и отправляется в кабак, где спускает все свои деньги.

Только окончательно разорившись, герой спохватывается и начинает думать о том, как же избавиться от своего навязчивого спутника. Первой идеей, которая приходит ему в голову, оказывается мысль о самоубийстве. Но у молодца не получается утопиться в речке. Герой выбирается на берег, где его уже поджидает Горе-Злочастие. Сладкими речами оно вынуждает молодца окончательно покориться своей воле.

Окончание

Подходит к концу краткое содержание. «Повесть о Горе-Злочастии», по сути своей, поучительная история о том, как наказывает сама жизнь тех, кто пренебрегает заветами старших. Именно поэтому молодец оказался в столь затруднительной ситуации.

Однако вновь судьба дает герою возможность на спасение. И в этот раз ему помогают добрые люди. Перевозчики через речку выслушали рассказ молодца, пожалели его, обогрели и накормили. Эти же люди переправляют его на другой берег и на прощание дают совет - идти к родителям и просить у них благословения.

Однако, как только герой остается в одиночестве, вновь появляется Горе-Злочастье и начинает свое преследование. Чтобы избавиться от нежеланного спутника, молодец оборачивается соколом. Но Горе не отступает и становится кречетом. Герой превращается в голубя, а эго спутник становится ястребом; молодец - в волка, Горе оборачивается стаей герой становится ковылем, Горе-Злочастие превращается в косу; молодец обернется рыбой, Горе неотступно следует за ним с неводом.

Наконец, в отчаянии, молодец возвращает себе человеческий облик. Но и тут Горе-Злочастие рядом с ним. Теперь оно внушает герою мысли о грабеже и убийстве, чтобы его осудили и утопили или повесили.

Долго сопротивлялся молодец, а потом решил пойти постричься в монахи. Как только герой пересекает двери монастыря, Горе отстает от него. Нет ему дороги за ворота святого храма.

«Повесть о Горе-Злочастии»: анализ и жанровое своеобразие

В 17 веке были широко распространены небольшие поучительные повествования. Они еще не имели четких жанровых особенностей, объединяясь только морально-нравственной тематикой. Авторы таких произведений обращались в поисках сюжета к народным сказкам, обрядовым и лирическим песням, анекдотам. Именно к этой разновидности древнерусской литературы относится «Повесть о Горе-Злочастии» (краткое содержание служит тому доказательством).

Впервые эти бытовые повести отошли от средневековых условностей в изображении людей и событий. В них особое внимание стали уделять отдельной личности, появились признаки психологизма в изображении героев. Авторы впервые вводили несколько конфликтов, включая бытовые, использовали этнографический материал, уделяли внимание социальным действиям персонажей.

Одновременно с этим усилились фольклорные тенденции. Например, в «Повести...», кроме народного языка, присутствуют сказочные элементы: молодец обращается в животных, пытаясь убежать от Горя.

Фольклорные элементы

«Повесть о Горе-Злочастии» (краткое изложение хорошо это иллюстрирует) пронизано фольклорными образами и символикой. Сам автор постоянно прибегает к приемам народно-песенного языка, использует фольклорные эпитеты и повторы: «сыра земля», «удаль молодецкая» и т.д.

Однако «Повесть...» имеет и новаторские элементы для литературы 17 века. Например, автор проявляет сочувствие к своему герою. Тем не менее, в произведении нет четкого бытописания, нет конкретного указания места действия и географических названий, не обозначено и время. Даже герой остается безымянным.

Бытовые картины

«Повесть о Горе-Злочастии» изобилует изображением жизни людей, что рисует полноценный бытовой фон, на котором разворачивают действия. Так, ценности мира «Повести...» становятся ясны из поучений родителей молодца, практической смекалки торгового люда, морально-нравственных наставлений «добрых людей» и их бытовых советов. Несмотря на то, что все это создает картину моральных ценностей русского народа и его быта, в тексте нет никакого намека на историческую конкретность описываемых событий. Читателю не дается ни одной подсказки, чтобы понять, в какое время разворачивается сюжет.

Картины быта дополняются некоторыми этнографическими деталями, хотя и не очень многочисленными: «кабацкий двор», описание «честного пира». Также называются предметы одежды: «чиры» (обувь), «гунка кабацкая», «лапотки», «дорогие порты».

Окружающий мир, однако, изображается с использованием исключительно фольклорных элементов: «чужая страна» без географических названий, «град», «изба», «высокий терем» и т.д.

Горе-Злочастие

В первую очередь поучительная история «Повесть о Горе-Злочастии». Горе явилось в произведении той самой силой, что наказывает человека за неправедные поступки, склоняя его к еще более худшим деяниям. В самом этом образе воплотилось народное понимание горя. В фольклоре судьба человека часто предстает именно в этом образе. То есть по своей сути оно содержит в себе воспитательную функцию.

Кроме того, в народных песнях Горю приписывают даже богатырские черты (например, голос), что указывает на исполнение им и защитной функции. Можно сказать, что Горе предстает защитником души человеческой. Так, Горе-Злочастие вынуждает молодца уйти в монастырь, отказавшись от мирской жизни. Однако, чтобы получить избавление от страданий, необходимо пройти определенное испытание - не поддаться уговорам Горя и не начать творить еще худшие деяния.

Образ главного героя

Главный герой «Повести о Горе-Злочастии» - молодец, не имеющий имени, что говорит о типичности персонажа. Он не уникален в своем роде - подобных ему людей в народе множество. Из повествования становится ясно, что это раздвоенный персонаж, склоняющийся то к добрым деяниям, то к дурным. Однако сам автор склонен сочувствовать своему персонажу, несмотря на его грехи.

Герой «Повести о Горе-Злочастии» наделен богатым внутренним миром, он находится на перепутье. Читатель видит его внутренний мир и душевные терзания. Высокохудожественно изображено отчаяние молодца, когда Горе довело его до голода и нищеты. Однако небольшие проступки героя, за которые он несет столь серьезное наказание, вынуждают читателя сочувствовать ему.

Таким образом, жанр бытовой повести, к которому и относится это произведение, оказал большое влияние на развитие всей русской литературы, благодаря отказу от канонических традиций и включению в повествование новых элементов.

«ПОВЕСТЬ О ГОРЕ ЗЛОЧАСТИИ»

«Повесть о Горе Злочастии, как Горе Злочастие довело молодца во иноческий чин» была обнаружена в 1856 г. академиком А. Н. Пыпиным среди рукописей собрания М. П. Погодина в Публичной библиотеке в Петербурге. Им был найден рукописный сборник первой половины XVIII в., в котором среди других произведений оказалась и «Повесть». «Повесть о Горе Злочастии» - произведение, которое по своей теме занимает как бы срединное положение в русской литературе: оно соединяет в себе тематику древнерусскую с тематикой новой русской литературы, тематику народного творчества и письменности, оно трагично и вместе с тем принадлежит народной смеховой культуре. Сохранившаяся в одном списке и как бы мало заметная, она тем не менее тонкими нитями связана и с «Молением» Даниила Заточника XII в. и с произведениями Достоевского, со «Словом о Хмеле» и с произведениями Гоголя, с «Повестью о Фоме и Ереме» и с «Петербургом» Андрея Белого. Она как бы стоит над своим временем, затрагивает «вечные» темы человеческой жизни и судьбы, а вместе с тем типична именно для XVII в. Написанная неизвестным автором, неизвестного происхождения, она внедрена в свою эпоху, в «бунташный» XVII в. и вместе с тем выбивается из нее, решает судьбы русского человека и человеческой судьбы в целом. Ее автор как бы смотрит сверху философским взглядом на обездоленного человека, на его судьбу - с иронией и жалостью, с осуждением и сочувствием, считает его виновным в своей гибели и вместе с тем как бы обреченным и ни в чем не виноватым. Во всех своих противоречиях повесть выказывает свою исключительность, а автор - свою гениальность. Он гениален потому, что сам не до конца осознает значительность им написанного, а повесть, им созданная, допускает различные интерпретации, вызывает различные настроения, «играет» - как играет гранями драгоценный камень. Все в этой повести было ново и непривычно для традиций древней русской литературы: народный стих, народный язык, необычайный безымянный герой, высокое сознание человеческой личности, хотя бы и дошедшей до последних степеней падения. В повести сильнее, чем во многих других произведениях второй половины XVII в., проявлялось новое мироощущение. Неудивительно, что уже первые исследователи этой повести резко разошлись в своих суждениях о самом ее происхождении. Н. И. Костомаров восхищался как романтик «величавым тоном, грустно-поэтическим чувством, живостью образов, последовательностью и стройностью рассказа, прекрасным народным языком и неподдельными красотами оборотов юной, народной, неиссушенной школою речи». Однако этот исследователь назвал вновь найденное произведение «повестью» и отметил, что «философский тон и стройное изложение показывают в ней не чисто народное, а сочиненное произведение» . Ф. И. Буслаев видел в «Повести о Горе Злочастии» духовный стих, несмотря на возражения Н. Г. Чернышевского, рассматривавшего ее как былину ; А. В. Марков, пытаясь согласовать эти две точки зрения, характеризовал повесть как произведение, стоящее на грани между былинами и духовными стихами . Однако более убедительным и сейчас представляется мнение Н. И. Костомарова о том, что «Повесть о Горе Злочастии» «не чисто народное, а сочиненное произведение». Отдельные стороны этого произведения, главным образом его фольклорные элементы, изучались также академиком А. Н. Веселовским, академиком Ф. Е. Коршем, профессором В. Ф. Ржигой и другими исследователями . По традиции, идущей от первого развернутого исследования «Повести о Горе Злочастии» академика Ф. И. Буслаева , содержание повести долго рассматривалось в связи с наставительными религиозно-нравственными произведениями русского средневековья, и повесть считалась типичным выражением моральных заветов русской старины. Развивая эту мысль, позднейшие исследователи характеризовали героя повести как представителя нового времени, как борца против опеки семьи над личностью, против старого мировоззрения. Соответственно этому тема повести рисовалась как тема борьбы двух мировоззрений, двух поколений - «отцов и детей». Автор изображался защитником моральных норм прошлого. Это не совсем верно. «Повесть о Горе Злочастии» задумана в широком морально-философском плане, который раскрывается уже во вводной части. Рассказав без подчеркнутой морализации, скорее с некоторым участием, о грехопадении первых людей, изгнании их из рая и о «заповедях законных», которые дал им бог, отправив их на трудовую жизнь на земле, автор в общей формуле изображает, как с тех пор стало «зло племя человеческо» и как за это бог послал на него несчастия: ...положил их в напасти великия, попустил на них скорби великия и срамныя позоры немерныя, безживотие (бедность. - Д. Л. ) злое, сопостатныя находы, злую немерную наготу и босоту, и безконечную нищету и недостатки последние. Дальнейшая биография молодца - типичный случай безотрадной жизни всего человеческого рода. Были попытки расценить это введение к повести как позднейшее книжное добавление к выдержанному в народном духе рассказу о молодце. Однако идейная и стилистическая связь этого введения со всем остальным рассказом очевидна. Вводная часть повести так описывает преступления «злого человеческого племени» против «заповедей» божьих: Ино зло племя человеческо, в начале пошло непокорливо, ко отцову учению зазорчиво, к своей матери непокорливо и к сонетному другу обманчиво. Молодец изображается одним из представителей этого «злого», «непокорливого» «племени»: ...своему отцу стыдно покоритися и матери поклонитися, а хотел жити, как ему любо. Разорившись, он прежде всего чувствует свою вину перед семьей, кается «добрым людям» в своем «ослушании»: Стало срамно молотцу появитися к своему отцу и матери и к своему роду и племяни, и к своим прежним милым другом. И тут появляется Горе Злочастие, оно настигает молодца в ту минуту, когда он в отчаянии думает о смерти, напоминает ему первую его вину: Спамятуй, молодец, житие свое первое, и как тебе отец говорил, и как тебе мати наказывала! О чем тогда ты их не послушал, не захотел ты им покоритися, постыдился им поклонитися, а хотел ты жить, как тебе любо есть. А хто родителей своих на добро учения не слушает, того выучю я, Горе злочастное. И наконец «люди добрые перевощики», сжалившись над молодцом, дают ему единственный совет: ...простися ты с своими родители, со отцем и материю, возми от них благословение родителское. «Блудный сын» возвращается «на свою сторону», но, измученный неотступным Горем, он, не дойдя до дому, спасается в монастырь. Таковы внешние события «Повести». Вводная часть «Повести» распространяет судьбу молодца на судьбу всего человечества, на наказание людей. Это наказание описано так: И за то на них господь бог разгневался, положил их в напасти великия, попустил на них скорби великия... злую немерную наготу и босоту, и безконечную нищету и недостатки последние. Судьба молодца и судьба всего человечества постоянно сопоставляются. Предисловие объясняет, что наказанием бог приводит людей на «спасенный путь»; и молодец «спамятует спасеный путь». Предисловие укоряет людей за то, что они «прямое смирение отринули»; и «добрые люди» учат молодца: «смирение ко всем имей». «Советного друга» рядом с отцом и матерью упоминает предисловие; разоренный молодец стыдится вернуться к семье и «к милым другам». Это сопоставление явно выдает книжное, а не народно-песенное происхождение «Повести». Преобладающая в вводной части книжная речь не раз слышна и в самой повести, в его покаянных размышлениях, в наставлениях молодцу: ...не буди послух лжесвидетелству, а зла не думай на отца и матерь и на всякого человека, да и тебе покрыет бог от всякого зла... ...смирение ко всем имей и ты с кротостию, держися истинны с правдою, - то тебе будет честь и хваля великая. Книжны в повести отдельные выражения, выделяющиеся на общем фоне устно-поэтического языка: «порты драгия», «беззлобие», «прельщайся», «по божию попущению, а по действу дияволю», «жития сего» и т. д. Итак, «Повесть о Горе Злочастии» в том ее виде, какой она сохранила в единственном дошедшем до нас списке, представляет цельное книжное художественное произведение, все части которого нераздельно связаны единой мыслью о несчастной судьбе людей. Но по своей морали оно далеко отступает от традиционных наставлений церковной литературы своего времени. История безымянного молодца, иллюстрирующая мысль о несчастной судьбе людского рода, открывается обстоятельными наставлениями, которые дают ему родители, когда «чадо» подросло и стало «в разуме». Из большого запаса моральных заветов средневековья автор «Повести» выбрал лишь те, которые обучают «чадо» обычной житейской мудрости, а иногда и просто практической сметке торговых людей, оставив в стороне обычные церковные требования благочестия, нищелюбия, строгого соблюдения церковных установлений. Нет этих религиозных наставлений и в «заповедях божих», которые сам бог дает первым людям, изгоняемым из рая. Моральные наставления и бытовые запреты учат молодца тому, чему учил сына и «Домострой», резюмировавший в этом отношении веками накопленные в «пословицах добрых, хитрых и мудрых» правила. Не только скромный, но «смиренный», покорный «другу и недругу», склоняющийся перед «старым и молодым», «вежливый» и не «спесивый», знающий свое «среднее место», молодец должен быть целомудренным, правдивым и честным («не збирай богатства неправаго»), уметь находить «надежных» друзей среди «мудрых» и «разумных». Отдельные из этих советов напоминают и более древние, чем «Домострой», древнерусские и переводные поучения родителей детям (начиная с поучения Ксенофонта и Феодоры в «Изборнике Святослава» (1076 г.), и «Повесть об Акире Премудром», стилистически иногда чрезвычайно близкую к «Повести о Горе-Злочастии» (например, в «Повести о Горе»: «...не садися ты на место болшее» - Акир учит сына: «...пришед в пир, и ты не садись в большем месте»; «...не прельщайся, чадо, на добрых красных жен» - ср.: «...чадо, на женскую красоту не зри»; «...не бойся мудра, бойся глупа (...) не дружися, чадо, з глупыми, немудрыми» - ср.: «...чадо, лучше с умным великий камень поднять, нежели с безумным вино пити»; «...не буди послух лжесвидетельству» - ср.: «...лжи послух не буди» и т.д.)). Пространно изложенное в повести «родительское учение» имеет целью не спасение души молодца, как это обычно в средневековых церковных поучениях детям, а наставление его, как достигнуть житейского благополучия: ...послушай учения родителскаго, ты послушай половицы добрыя, и хитрыя, и мудрыя, не будет тебе нужды великий, ты не будешь в бедности великой. И в подборе бытовых советов молодцу много, в сущности, того, что не составляло специфической принадлежности только средневековой морали: родители учат сына не пить «двух чар за едину», не прельщаться на «добрых красных жен», то есть на красивых замужних женщин. Повесть не указывает, при каких обстоятельствах наставляли своего сына родители, но, судя по всему, можно думать, что родители напутствовали его к самостоятельной жизни вне родительского дома. Там, вне домашней опеки, молодец нажил себе «пятьдесят рублев» и «завел он себе пятьдесят другов». Честь молодца как река текла, друзья прибивались к нему, навязываясь ему в род и в племя. Скоро объявился у молодца «мил надежен друг», прельстивший его речами прелестными, зазвавший его на кабацкий двор и в конце концов до нага обокравший его во время сна: ...чары (башмаки. - Д. Л. ) и чулочки - все поснимано, рубашка и портки - все слуплено, и вся собина у его ограблена, а кирпичек положен под буйну его голову, он накинут гункою кабацкою, в ногах у него лежат лапотки-отопочки, в головах мила друга и близко нет. В этом первом столкновении с жизнью молодец на собственном опыте убедился, что значит ослушаться практических наставлений своих родителей: Как не стало денги, ни полуденги, так не стало ни друга, ни полдруга; род и племя отчитаются, все друзи прочь отпираются! Стало срамно молотцу появитися к своему отцу и матери. Пошел молодец от стыда на чужую сторону, попал там на «честен пир»: Как будет пир на веселие, и все на пиру гости пьяны, веселы, и седя все похваляютца, молодец на пиру невесел седит, кручиноват, скорбен, нерадостен. Спрошенный о причине своей скорби, молодец рассказал «добрым людям» про свое «ослушание родительское» и спрашивает их совета: Государи вы, люди добрыя! Скажите и научите, как мне жить на чюжой стороне, в чюжих людех, и как залести мне милых другое? И снова, как и родители молодца, добрые люди охотно дают ему практические советы, как достичь житейского благополучия: Добро[й] еси ты и разумной молодец! Не буди ты спесив на чюжой стороне, покорися ты другу и недругу, поклонися стару и молоду, а чюжих ты дел не обявливай, а что слышишь или видишь, не сказывай, не лети ты межь други и недруги, не имей ты упатки вилавыя... ...и учнут тя чтить и жаловать за твою правду великую, за твое смирение и за вежество, и будут у тебя милыя други - названыя братья надежныя. Послушно исполняет молодец советы добрых людей; начал жить умеючи и наживал добра больше прежнего, присмотрел себе невесту по обычаю. Но житейское благополучие не давалось молодцу. Он снова нарушил житейские правила, похвалившись богатством на пиру перед «любовными своими гостии и други и назваными браты»: А всегда гнило слово похвальное, похвала живет человеку пагуба. Снова посыпались на молодца несчастия, снова пропил он свое богатство, скинул купеческое платье и надел «гуньку кабацкую»: Стало молотцу срамно появитися своим милым другом. И снова побрел молодец в безвестную «чужу страну, дальну, незнаему». Дошел он до быстрой реки, за рекою перевозчики просят с него денег за перевоз. Денег у молодца не оказалось; три дня сидел молодец на берегу реки, «не едал молодец ни полу-куса хлеба» и наконец решил покончить жизнь самоубийством: Ино кинусь я, молодец, в быстру реку, полощь мое тело, быстра река, ино еште, рыбы, мое тело белое! Ино лутчи мне жития сего позорного. И вот тут снова появляется в «Повести» главный персонаж - Горе Злочастие. Поразительно рельефен внешний портрет этого Горя: И в тот час у быстр и реки скоча Горе из-за камени: босо, наго, нет на Горе ни ниточки, еще лычком Горе подпоясано, богатырским голосом воскликало: «Стой ты, молодец, меня, Горя, не уйдеш никуды! Не мечися в быстру реку, да не буди в горе кручиноват,- а в горе жить - некручинну быть, а кручинну в горе погинути!» Послушал молодец Горя, как слушал перед этим своих родителей и добрых людей, поклонился ему до земли и запел веселую припевочку. Услыхали его перевозчики, перевезли на ту сторону реки, напоили, накормили, снабдили крестьянскими портами и напутствовали советом: А что еси ты, доброй молодец, ты поди на свою сторону, к любимым честным своим родителем. Молодец послушался и этого совета, но Горе неотступно привязалось к нему, и молодец кончает тем, что уходит в монастырь, отказавшись от всяких попыток устроить себе внешнее благополучие в жизни. Итак, мы видим, что назидательная часть повести складывается из чисто практических житейских наставлений. Мораль эта ни стара, ни нова, и молодец нарушает ее не потому, что хочет жить самостоятельно, а по безволию и «неразумию». Молодец не новый для своего времени человек, ему нечего противопоставить житейскому опыту своих родителей. В нем нет ни практической хитрости, ни пытливой любознательности, ни предприимчивости, ни даже желания перечить окружающим. Он пассивно следует советам своих случайных друзей и покидает своих родителей, так как был в то время се мал и глуп, не в полном разуме и несовершен разумом. Он не возвращается в родительский дом только потому, что стыдится своей босоты и наготы: Стало срамно молотцу появитися к своему отцу и матери, и к своему роду и племяни. Он не знает, куда он идет и чего он хочет. Он бредет куда глаза глядят - в страну «чужую, незнаемую». Его обманывают друзья, названый брат споил его и ограбил. Он собрался жениться, но побоялся и запил, пропив все, что имел. Он слушает и добрых и злых; живет и по-умному, наживая добро, живет и по-глупому, проживая с себя все до нитки. Пьянство молодца - это, по выражению Ф. И. Буслаева, то «кроткое пьянство», которое так характерно для безвольного человека, доброго от природы, но уступчивого к разврату. По натуре своей он не способен ни на активное добро, ни на активное зло. Когда Горе нашептывает ему соблазны заняться грабежом, он пугается и уходит в монастырь, но не по обычаю старины, не для спасения души, а чтобы избыть горе, потому что нет сил ни жить, ни кончить самоубийством. Он точно тяготится своею свободою, стыдится своей «позорной» жизни, смиренно слушает советов добрых людей и, не находя себе применения, бредет без цели, без сильных желаний, покорно повинуясь превратностям жизни. Молодец представлен в повести жертвой своей собственной судьбы. И эта судьба молодца, персонифицированная как Горе Злочастие, - центральный, поразительно сильный образ повести. Исследование народных представлений о «судьбе-доле» показало, что представления родового общества об общей родовой, прирожденной судьбе, возникающие в связи с культом предков, сменяются в новых условиях, с развитием индивидуализма, идеей личной судьбы - судьбы, индивидуально присущей тому или иному человеку, судьбы не прирожденной, но как бы навеянной со стороны,.в характере которой повинен сам ее носитель. В русской книжности XI-XVI вв. отразились по преимуществу пережитки идей прирожденной судьбы, судьбы рода. Это родовое представление о судьбе редко персонифицировалось, редко приобретало индивидуальные контуры. Лишь с пробуждением интереса к человеку кристаллизуется новое представление о судьбе - индивидуальной. Судьба привязывается к человеку по случаю или по его личной воле. Таков, например, мотив рукописания, выданного дьяволу; это рукописание становится источником несчастий человека, его конечной гибели. В России в XVII в. мотив такого рукописания организует сюжет обширной повести о Савве Грудцыне, выдавшем бесу рукописание на свою душу и тем связавшем свою волю на всю жизнь. Оторвавшись от своих родителей, уходя все дальше и дальше от родного дома, безвестный молодец «Повести о Горе Злочастии» живет собственной индивидуальной судьбой. Его судьба - Горе Злочастие - возникает как порождение его боязливого воображения. Первоначально Горе «привиделось» молодцу во сне, чтобы тревожить его страшными подозрениями: Откажи ты, молодец, невесте своей любимой - быть тебе от невесты истравлену, еще быть тебе от тое жены удавлену, из злата и сребра бысть убитому. Горе советует молодцу пойти «на царев кабак», пропить свое богатство, надеть на себя «гуньку кабацкую». За нагим то Горе не погонитца, да никто к нагому не привяжетца. Молодец не поверил своему сну, и Горе вторично тревожит его во сне: Али тебе, молодец, неведома нагота и босота безмерная, легота, безпроторица великая? На себя что купить, то проторится, а ты, удал молодец, и так живешь. Да не бьют, не мучат нагих-босых, и из раю нагих-босых не выгонят, а с тово свету сюды не вытепут, да никто к нему не привяжется, а нагому-босому шумить розбой. С разительной силой развертывает повесть картину душевной драмы молодца, постепенно нарастающую, убыстряющуюся в темпе, приобретающую фантастические формы. Порожденное ночными кошмарами, Горе вскоре появляется молодцу и наяву, в момент, когда молодец, доведенный до отчаяния нищетой и голодом, пытается утопиться в реке. Оно требует от молодца поклониться себе до «сырой земли» и с этой минуты неотступно следует за ним. Молодец хочет вернуться к родителям, но Горе «наперед зашло, на чистом поле молодца встретило», каркает над ним, «что злая ворона над соколом»: Ты стой, не ушел, доброй молодец! Не на час я к тебе, Горе злочастное, привязалося, хошь до смерти с тобою помучуся. Не одно я, Горе, еще сродники, а вся родня наша добрая, все мы гладкие, умилныя, а кто в семю к нам примешается, ино тот между нами замучится, такова у нас участь и лутчая. Хотя кинся во птицы воздушныя, хотя в синее море ты пойдешь рыбою, а я с тобою пойду под руку под правую. Тщетно пытается молодец уйти от Горя: он не может уйти от него, как не может уйти от самого себя. Погоня за молодцем приобретает фантастические, сказочные очертания. Молодец летит от Горя ясным соколом - Горе гонится за ним белым кречетом. Молодец летит сизым голубем - Горе мчится за ним серым ястребом. Молодец пошел в поле серым волком, а Горе за ним с борзыми собаками. Молодец стал в поле ковыль-травой, а Горе пришло с косою вострою. ...да еще Злочастие над молотцем насмиялося: «Быть тебе, травонка, посеченой, лежать тебе, травонка, посеченой и буйны ветры быть тебе развеяной». Пошел молодец в море рыбою, а Горе за ним с щастыми неводами, еще Горе злочастное насмеялося: «Быть тебе, рыбонке, у бережку уловленой, быть тебе да и съеденой, умереть будет напрасною смертию». Молодец пошел пеш дорогою, а Горе под руку под правую. Избыть Горе, босоту и наготу можно лишь смертью или уходом в монастырь. Говорит Горе молодцу: Бывали люди у меня, Горя, и мудряя тебя и досужае... не могли у меня, Горя, уехати, наги они во гроб вселилися, от мене накрепко они землею накрылися. Молодец предпочитает уйти в монастырь. Накрепко закрывшиеся за ним монастырские ворота оставляют Горе за стенами монастыря. Так Горе «довело» молодца до иноческого чина. Этой развязкой, трагизм которой резко подчеркнут в повести, заключается рассказ о судьбе молодца. Жалея своего неудачливого героя, автор не умеет еще найти для него выхода и заставляет его в монастыре отгородиться от жизни. Так иногда решали для себя душевные конфликты и передовые сильные люди второй половины XVII в.: А. Л. Ордын-Нащокин, крупный политический деятель, кончил жизнь в монастыре. Чрезвычайно важна для русской литературы всего времени ее существования идея судьбы как «двойника» человека. Это одна из «сквозных тем русской литературы». Причем это не мистическая идея и не слишком отвлеченная, хотя известная степень «отвлеченности» свойственна любому виду художественного творчества. Двойник «Повести» - художественное воплощение какого-то «чужого» начала в человеческой личности. Когда человек не может справиться в самом себе с каким-то овладевшим им пороком, страстью, даже чертой характера, как бы остающейся ему чужой, воспринимаемой человеком как какое-то «не-я»,- тогда именно возникает представление о каком-то «привязавшемся», «неотвязном» существе - чуждом и одновременно «нечуждом» этому человеку. Это несчастье человека, его судьба,- непременно злая судьба, рок, доля, двойник человека. Этот двойник преследует человека, отражает его мысли, при этом недобрые мысли, гибельные для него, в которых он как бы не виноват и которые его и не его одновременно. Между двойником несчастного человека и этим последним устанавливаются отношения родства и одновременно отчужденности, отстраненности. Двойник губит человека и вместе с тем «искренне» желает ему «успокоения» - в могиле ли, в монастыре ли, в тюрьме или в доме для умалишенных. Как это ни странно, но доля, судьба, горе, явившиеся и привязавшиеся к человеку как «эманация» его «я», его личности, снимают с него вину и ответственность за его дурные поступки. Несчастного человека, к которому привязалось его горе, обретшее человеческий облик, читатель не осуждает и не отвращается от него - он его жалеет. Поэтому идея «двойничества», как это ни странно может показаться на первый взгляд, неразрывно связана с самыми гуманными идеями литературы, с жалостью к маленькому человеку. А вместе с тем эта идея двойничества чрезвычайно богато развита в художественной литературе, порождая в ней самые разнообразные сюжеты. Бегло проследим развитие темы злой судьбы, воплощающейся в двойника обездоленного человека, в русской литературе XII-XX вв. Начало этой темы восходит к «Молению Даниила Заточника». Даниил, кем бы он ни был по своему положению,- человек обездоленный, то есть лишенный своей доли, счастливой судьбы, и в котором эта его доля, ставшая благодаря своему отделению от Даниила злой, несчастливой, воплотилась пока еще только в его воображении. Он как бы ищет выхода из своей обездоленности, примеривая к себе различные жизненные положения. Вот он женится в своем воображении на богатой, но злообразной жене, то есть на жене и безобразной, и злой из-за своей уродливости. Вот он становится шутом, скоморохом у богатого князя и собирается «дуть в утлу кадь», «гоняться после шершня с метлою о крохи», «скакать с высокого столпа по горохово зерно», «ездить верхом на свинье» и т. д. Это разные скоморошьи перевоплощения, но они уже близко подходят к появлению двойника. Еще ближе к теме двойника различные поучения о пьянстве, где пьяный человек, не владея собой, помимо своей воли совершает различные губящие его поступки и не может совладать с собой. «Слово о Хмеле» XV в. представляет уже во всей своей полноте отделение его доли-судьбы от отдавшегося Хмелю человека. Хмель - это первое и полное воплощение двойника главного героя. XVII век дает нам новые примеры многих и разнообразных воплощений двойников. Прежде всего это «Повесть о Савве Грудцыне», которому под влиянием непреодолимой появившейся в нем страсти к чужой жене является в конце концов - как двойник, в виде слуги, но на самом деле его бес, служащий ему в виде слуги и склоняющий его к различным безрассудным поступкам, но зато берущий с него «рукописание», по которому он продает свою душу дьяволу. Двойники, один другого,- герои «Повести о Фоме и Ереме». Оба дублируют друг друга, оба неудачники, оба находятся друг с другом в ироническом положении: то, что делает один, - как бы насмешка над другим. Ирония - неизбежный, постоянно сопутствующий этой теме элемент отношения двойника к своему герою. Двойник как бы заботливо (поэтому-то он часто слуга) относится к своей жертве, любя сводит его в могилу, ведет к пропасти - монастырю, кабаку, дому умалишенных. Расписывает ему все «прелести» будущего его жития в несчастье. Льстиво его ободряет и прельщает. Этот элемент иронии есть и в отношении Горя к своей жертве в «Повести о Горе Злочастии». На это указал в свое время американский исследователь «Повести» Н. Ингхэм . В новое время тема двойника полнее всего раскрывается в повести Достоевского «Двойник» и в романе «Братья Карамазовы». В обоих произведениях по-разному. В «Двойнике» герой ее Голядкин (то есть человек тоже по-своему «голый») оказывается в роковых объятиях своего двойника, доводящего его до дома умалишенных, где он получает казенную квартиру «с дровами, с лихт (освещение.- Д. Л. ) и с прислугой, чего ви недостоин». В «Братьях Карамазовых» двойник Ивана Карамазова - черт, он же его слуга и «незаконный братец» Смердяков (как и в «Повести о Савве Грудцыне»). Этот двойник также пошл, как и большинство двойников, также плохо одет и обыден, также самоуверен и льстив, строит из себя помощника, служит слугой, появляется сперва, как и большинство двойников, во сне, в бреду; слова двойника сплетаются с мыслями его жертвы. Его соблазны преподносятся в льстивой и вкрадчивой манере, за которой кроется ирония, а в «Двойнике» Достоевского и презрение благополучного карьериста. Итак, в повести нет конфликта между двумя поколениями. Молодец - не новый человек, он не пытается противопоставить какие-то новые идеи старозаветной морали средневековья. Последняя, в сущности, сведена в повести к немногим правилам житейской практики. Повесть рисует «злую немерную наготу и босоту и бесконечную нищету», «недостатки последние» безымянного молодца. Повесть с сочувствием, с лирической проникновенностью и драматизмом дает образ безвольного бездомного бродяги-пропойцы, дошедшего до последней степени падения. Это один из самых невзрачных персонажей, какие когда-либо изображала русская литература. Не ему, конечно, быть представителем нового поколения, новых прогрессивных идей. И вместе с тем не осуждение неудачливого молодца, не сумевшего жить по житейским правилам окружавшего его общества, а теплое сочувствие его судьбе выражается в повести. В этом отношении «Повесть о Горе Злочастии» - явление небывалое, из ряда вон выходящее в древней русской литературе, всегда суровой в осуждении грешников, всегда прямолинейной в различении добра и зла. Впервые в русской литературе участием автора пользуется человек, нарушивший житейскую мораль общества, лишенный родительского благословения, слабохарактерный, остро сознающий свое падение, погрязший в пьянстве и азартной игре, сведший дружбу с кабацкими питухами и костарями, бредущий неведомо куда в «гуньке кабацкой», в уши которого «шумит разбой». Впервые в русской литературе с такою силою и проникновенностью была раскрыта внутренняя жизнь человека, с таким драматизмом рисовалась судьба падшего человека. Все это свидетельствовало о каких-то коренных сдвигах в сознании автора, не совместимых со средневековыми представлениями о человеке. Вместе с тем «Повесть о Горе Злочастии» - первое произведение русской литературы, которое так широко решило задачи художественного обобщения. Почти все повествовательные произведения древней русской литературы посвящены единичным случаям, строго локализированы и определены в историческом прошлом. Действия «Слова о полку Игореве», летописи, исторических повестей, житий святых, даже позднейших повестей о Фроле Скобееве, Карпе Сутулове, Савве Грудцыне строго связаны с определенными местностями, прикреплены к историческим периодам. Даже в тех случаях, когда в произведение древней русской литературы вводится вымышленное лицо, оно окружается роем исторических воспоминаний, создающих иллюзию его реального существования в прошлом. Историческая достоверность или видимость исторической достоверности - необходимое условие всякого повествовательного произведения Древней Руси. Всякое обобщение дается в древних русских повестях через единичный факт. Строго исторический факт похода Игоря Северского дает повод к призыву русских князей к единению в «Слове о полку Игореве»; исторические события положены в основу повестей о рязанском разорении, рисующих ужас Батыева нашествия, и т. д. Резко разойдясь с многовековой традицией русской литературы, «Повесть о Горе Злочастии» повествует не о единичном факте, стремясь к созданию обобщающего повествования. Впервые художественное обобщение, создание типического собирательного образа встало перед литературным произведением как его прямая задача. Безвестный молодец повести не носит признаков местных или исторических. В повести нет ни одного собственного имени, ни одного упоминания знакомых русскому человеку городов или рек; нельзя найти ни одного хотя бы косвенного намека на какие-либо исторические обстоятельства, которые позволили бы определить время действия повести. Только по случайному упоминанию «платья гостиного» можно догадаться, что безымянный молодец принадлежал к купечеству. Откуда и куда бредет несчастливый молодец, кто были его родители, невеста, друзья, - все это остается неизвестным: освещены лишь важнейшие детали, преимущественно лица, психология, которых резко подчеркнута. Все в повести обобщено и суммировано до крайних пределов, сосредоточено на одном: на судьбе молодца, его внутренней жизни. Это своеобразная монодрама, в которой окружающие молодца лица играют подсобную, эпизодическую роль, оттеняя драматическую судьбу одинокого, безвестного человека, лица собирательного, подчеркнуто вымышленного. Первое произведение русской литературы, сознательно поставившее себе целью дать обобщающий, собирательный образ, вместе с тем стремится и к наибольшей широте художественного обобщения. Невзрачная жизнь невзрачного героя осознается в повести как судьба всего страдающего человечества. Тема повести - жизнь человека вообще. Именно поэтому повесть так тщательно избегает всяких деталей. Судьба безымянного молодца изображается как частное проявление общей судьбы человечества, немногими, но выразительными чертами представленной во вступительной части повести. Глубокий пессимизм самого замысла «Повести о Горе Злочастии» следует, быть может, поставить в связь с тем, что автор ее мог наблюдать в реальной русской действительности второй половины XVII в. Экономический кризис, приведший в это время к многочисленным крестьянским и городским восстаниям, породил толпы обездоленных людей, которые разбредались из сел и городов, скитались «меж двор» и уходили на окраины государства. Сочувствуя этим оторвавшимся от своей среды, разоренным, бездомным людям, автор повести шире и глубже обобщил то историческое явление, которое дало тему сатирической «Азбуке о голом и небогатом человеке». Хотя и лишенная сатирической направленности «Азбуки», «Повесть о Горе Злочастии» нарисовала тем не менее выразительную картину «бесконечной нищеты», «безмерных недостатков», «наготы и босоты». Как и автору «Службы кабаку», пропившийся молодец представляется автору повести не «грешником» средневековых сочинений о пьянстве, а несчастным, заслуживающим сожаления человеком. Сильно сказываются фольклорные начала и прежде всего в образе Горя Злочастия. И в сказках, и в лирических песнях о Горе ему отводится активная роль, а человек лишь терпит навлекаемые на него Горем беды. В песнях только могила избавляет героя от преследующего его Горя - в повести могила заменена монастырем. Лишь в некоторых сказках герою удается хитростью отделаться от Горя (запирает его в сундук, зарывает в яму и т.д.). Народные песни о Горе как женской доле широко распространены в русском, украинском и белорусском фольклоре. Они хранят на себе несомненные следы дохристианских взглядов на Горе и Долю как на прирожденные человеку. В женских песнях Горе показано неизбывным, неотступно преследующим человека всесильным существом. Автор повести повторил без изменения песенную характеристику Горя в том монологе, который Горе произносит наедине, еще до своего появления перед молодцем, и в изображении превращений Горя, преследующего молодца. Здесь сохранены все очертания женских песен о Горе: Горе хвалится, что оно принесло людям «и мудряе» и «досужае» молодца «злочастие великое»: ...до смерти со мною боролися, во злом злочастии позорилися, не могли у меня, Горя, уехати, наги они во гроб вселилися, от мене накрепко они землею накрылися, босоты и наготы они избыли, и я от них, Горе, миновалось, а злочастие на их в могиле осталось. Женские песни о Горе оканчиваются тем же мотивом: Я от горя в сыру землю пошла,- За мной горе с лопатой идет, Стоит горе, выхваляется: «Вогнало, вогнало я девицу в сыру землю!» Рассказ повести о том, как Горе нагоняет молодца, задумавшего уйти от него к родителям, художественно развивает песенную тему преследования девушки Горем. В песнях Горе так преследует девушку: Я от горя во чисто поле, И тут горе - сизым голубем... Я от горя во темны леса, - И тут горе - соловьем летит... Я от горя на сине море, - И тут горе - серой утицей! Взяв основные внешние очертания образа Горя Злочастия из лирических песен, автор повести своеобразно переосмыслил фольклорный тип Горя - судьбы человека, данной ему от рождения на всю жизнь. В повести Горе появляется во время странствий молодца, притом сначала во сне, как будто это образ, рожденный его расстроенной мыслью. Но вместе с тем само Горе предварительно показано как существо, живущее своей особой жизнью, как могучая сила, которая «перемудрила» людей «и мудряе» и «досужае» молодца. Обращает на себя внимание и то, что, к каждому моменту повести автор приурочил появление рядом с молодцем Горя. Молодец «наживал живота большы старова, присмотрел невесту себе по обычаю» и «похвалился» своими успехами. Вот тут-то и настигла его «пагуба» в лице Горя, потому что «всегда гнило слово похвальное, похвала живет человеку пагуба». Горе привязалось к человеку как бы в наказание за нарушение этого запрещения похвальбы. Этот момент совершенно чужд фольклорному пониманию Горя, которое приносит человеку счастье или несчастье независимо от его поведения. Независимы от песен и детали изображения встречи Горя с молодцем: появление Горя во сне, да еще под видом архангела Гавриила, советы уйти от невесты, пропить имущество, убить, ограбить. Самостоятельно повесть рассказывает и о том, как постепенно Горе подбирается к молодцу. Лирические песни о Горе, а, может быть, и песни о разбойниках, в которых разбойники сочувственно называются «детинушками», «сиротинушками, бесприютными головушками», отразились, вероятно, на общем лирически задушевном тоне «Повести о Горе Злочастии». Наконец, в повести есть и прямая стилизация лирической песни в «хорошей напевочке», которую молодец поет на «крутом красном бережку», поверив Горю, что «в горе жить - некручинну быть»: Беспечална мати меня породила, гребешком кудерцы розчесывала, драгими порты меня одеяла и отшед под ручку посмотрила, хорошо ли мое чадо в драгих портах? - А в драгих портах чаду и цены нет. Как бы до веку она так пророчила! Ино я сам знаю и ведаю, что не класти скарлату без мастера, не утешыти детяти без матери, не бывать бражнику богату, не бывать костарю в славе доброй. Завечен я у своих родителей, что мне быти белешенку, а что родился головенкою. Источником этой «напевочки» некоторые исследователи считали песню «Ай горе, горе гореваньице», включенную в сборник Кирши Данилова. Здесь действительно есть выражения, сходные с повестью, притом не только в «напевочке», но и в других эпизодах: «...а в горе жить - некручинну быть», «...что не класти скарлату без мастера (...) не бывать бражнику богату» (в песне «гулящему»), «...еще лычком Горе подпоясано». Однако эти совпадающие выражения носят поговорочный характер и могли быть самостоятельно использованы и в песне, и в повести. Если лирические песни помогли автору создать художественный образ Горя, «напевочку» и подсказали эмоциональное отношение к молодцу, то былинной традиции, на связь с которой указывал Н. Г. Чернышевский, автор обязан прежде всего ритмическим построением всей повести. С небольшими исправлениями текста в списке XVIII в. академику Ф. Е. Коршу удалось восстановить стихотворный размер повести: былевой стих с четырьмя ударениями - двумя главными и двумя второстепенными (всего в повести 481 стих). Приемы и формулы былинного стиля, общие места встречаются в «Повести о Горе Злочастии» в изобилии, хотя и в слегка измененном виде: приход на пир («...крестил он лице свое белое, поклонился чюдным образом, бил челом он добрым людем на все четыре стороны») и далее уже ближе к былинному («...горазд он креститися, ведет он все по писанному учению» и т. д.); грусть на пиру («...молодец на пиру не весел седит, кручиноват, скорбен, нерадостен»); повторения и синонимические сочетания («за питья за пьяныя», «глупыя люди, немудрыя», «обмануть-солгать», «пияни-веселы», «роду-племени» и т. д.). Постоянные устно-поэтические, былинные эпитеты в повести сочетаются с теми же предметами, что и в фольклоре «зелено вино», «почестей пир», «серый волк», «сыра земля», «удал молодец» и т. д.), а Горе, в первый раз появившись перед молодцем, даже «богатырским голосом воскликало». С духовными стихами повесть сближается во вступительной части и в последних строках, заметно выделяющихся и своим книжным языком. Наличие немногих книжных элементов в композиции и языке «Повести о Горе Злочастии» не скрывает, однако, того несомненного факта, что преобладающее значение в поэтике автора принадлежит народному стихосложению, фольклорным образам, устно-поэтическому стилю и языку. Но именно обилие разнородных связей с различными жанрами народной поэзии особенно убедительно говорит за то, что «Повесть о Горе Злочастии» представляет собой произведение не народного, а книжно-литературного творчества. В целом эта «Повесть» находится вне жанровых типов народной поэзии: ее автор создал новый оригинальный вид лиро-эпического повествования, в котором своеобразно сочетаются в соответствии с художественным замыслом индивидуально воспринятые устно-поэтические стилевые традиции с отголосками средневековой книжности. «Повесть о Горе Злочастии», сохранившаяся лишь в одном списке XVIII в., обнаруживает не только композиционную, но и стилистическую связь с несколькими вариантами песен о Горе и добром молодце. В. Ф. Ржига, анализируя эти песни, пришел к выводу, что «зависимость их от повести совершенно очевидна. Несмотря на свое различие, все они относятся к повести как более или менее деформированные копии к своему художественному оригиналу и таким образом действительно являются фольклорными лиро-эпическими ее дериватами» Ржига В. Ф. Повесть о Горе-Злочастии и песни о Горе. // Slavia. 1931, гос. 10, ses. 2. S. 308.

Начи­на­ется «Повесть» с того, что автор вписы­вает свою историю в обще­биб­лей­ский контекст и расска­зы­вает о первом грехе чело­ве­че­ства, грехе Адама и Евы. И вот, как Господь разгне­вался некогда на людей, но при этом, нака­зывая, приводит на путь спасения, так и роди­тели воспи­ты­вают своих детей. Молодца роди­тели учат жить «в разуме и беззлобии». Роди­тели настав­ляют молодца не ходить «в пиры и в брат­чины», не пить много, не прельщаться женщи­нами, бояться глупых друзей, не обма­ны­вать, не брать чужого, выби­рать надёжных друзей. Все настав­ления роди­телей так или иначе связаны с тради­ци­онным семейным укладом. Залогом благо­по­лучия чело­века, таким образом, явля­ется связь с семьей, родом, тради­цией.

Молодец же пыта­ется жить своим умом, а объяс­няет автор это желание тем, что молодец «был в то время се мал и глуп, не в полном разуме и несо­вер­шенен разумом». Он заводит себе друзей, причем один из них явля­ется как бы названым братом, который и зазы­вает молодца в кабак. Юноша внимает сладким речам «надёж­ного друга», много пьёт, пьянеет и засы­пает прямо в кабаке.

Наутро он оказы­ва­ется ограб­ленным - «друзья» остав­ляют ему только «гунку кабацкую» (рубище) и «лапотки-отопочки» (стоп­танные лапти). Бедного, его уже не прини­мают вчерашние «друзья», никто не хочет ему помочь. Молодцу стано­вится стыдно возвра­щаться к отцу и матери «и к своему роду и племени». Он уходит в дальние страны, там случайно забре­дает в какой-то город, находит некий двор, где идёт застолье. Хозя­евам нравится, что молодец ведёт себя «по писан­ному учению», то есть так, как и учили его роди­тели. Его пригла­шают за стол, угощают. Но молодец кручи­нится, а после призна­ётся при всех в том, что ослу­шался роди­телей, и спра­ши­вает совета, как жить на чужой стороне. Люди добрые сове­туют молодцу жить по тради­ци­онным законам, то есть повто­ряют и допол­няют настав­ления отца и матери.

И действи­тельно, первое время дела у молодца идут хорошо. Он начи­нает «жити умеючи», нажи­вает состо­яние, находит хорошую невесту. Дело идёт к свадьбе, но тут-то герой и совер­шает ошибку: он хваста­ется тем, чего достиг, перед гостями. «Всегда гнило слово похвально», - отме­чает автор. В этот момент молодца подслу­ши­вает Горе-Злоча­стие и решает его извести. С этих пор Горе-Злоча­стие явля­ется непре­менным спут­ником молодца. Оно угова­ри­вает его пропи­вать своё имуще­ство в кабаке, ссылаясь на то, что «и из раю нагих, босых не выгонят». Молодец слуша­ется Горе-Злоча­стие, пропи­вает все деньги и только после этого спохва­ты­ва­ется и пыта­ется изба­виться от своего спут­ника - Горя-Злоча­стия. Попытка броситься в реку оказа­лась неудачной. Горе-Злоча­стие уже подсте­ре­гает молодца на берегу и застав­ляет его полно­стью поко­риться себе.

Благо­даря встрече с добрыми людьми в судьбе молодца опять наме­ча­ется поворот: его пожа­лели, выслу­шали его рассказ, накор­мили и обогрели пере­воз­чики через реку. Они же пере­прав­ляют его через реку и сове­туют отпра­виться к роди­телям за благо­сло­ве­нием. Но как только молодец оста­ётся один, Горе-Злоча­стие снова начи­нает его пресле­до­вать. Пытаясь изба­виться от Горя, молодец обра­ща­ется в сокола, Горе превра­ща­ется в кречета; молодец - в голубя, Горе - в ястреба; молодец - в серого волка, Горе - в стаю гончих собак; молодец - в ковыль, Горе - в косу; молодец - в рыбу, Горе идёт за ним с неводом. Молодец опять обора­чи­ва­ется в чело­века, но Горе-Злоча­стие не отстаёт, научая молодца убить, огра­бить, чтобы молодца «за то пове­сили, или с камнем в воду поса­дили». Наконец закан­чи­ва­ется «Повесть» тем, что молодец идёт постри­гаться в мона­стырь, куда Горю-Злоча­стию уже дороги нет, и оно оста­ётся за воро­тами.

Повесть о Фроле Скобееве

Жил в Новго­род­ском уезде бедный дворянин Фрол Скобеев. В том же уезде была вотчина столь­ника Нардина-Нащо­кина. Там жила дочь столь­ника, Аннушка. Задумал Фрол «возы­меть любовь» с Аннушкой. Позна­ко­мился он с приказ­чиком этой вотчины, пошёл к нему в гости. В это время пришла к ним мамка, которая посто­янно была при Аннушке. Фрол подарил мамке два рубля, а за что - не сказал.

Насту­пили Святки, и Аннушка пригла­сила к себе на вече­ринку дворян­ских дочерей со всей округи. Ее мамка прие­хала и к Фролу, чтобы позвать на вече­ринку его сестру. Сестра же, по наущению Фрола, объявила мамке, что приедет на вече­ринку вместе со своей подружккой. Когда она стала соби­раться в гости, Фрол попросил, чтобы она дала и ему девичий наряд. Сестра испу­га­лась, но не посмела ослу­шаться брата.

На вече­ринке никто не узнал Фрола в деви­чьем уборе, даже мамка. Тогда Фрол Скобеев подарил мамке пять рублей и признался во всём... Она пообе­щала помо­гать ему.

Мамка пред­ло­жила девицам новую игру - в свадьбу. Аннушка была неве­стой, а Фрол Скобеев (кото­рого все прини­мали за девицу) - женихом. «Молодых» прово­дили в спальню. Там Фрол Скобеев открылся Аннушке и лишил её невин­ности. Потом девицы вошли к ним, но ни о чём не узнали. Аннушка поти­хоньку упрек­нула свою мамку, но та отвергла все обви­нения, заявила, что ни о чём не ведала, и даже пред­ло­жила убить Фрола за такую «пакость». Но Аннушке было жалко Фрола. Наутро она отпу­стила всех девиц, а Фрола с сестрой оста­вила у себя на три дня. Она дала ему денег, и Фрол стал жить гораздо богаче, чем прежде.

Отец Аннушки, Нардин-Нащокин, повелел дочери ехать в Москву, ибо там за неё свата­лись хорошие женихи. Узнав об отъезде Аннушки, Фрол Скобеев решил ехать ей вослед и во что бы то ни стало жениться на девице.

Фрол оста­но­вился в Москве непо­да­леку от двора Нардина-Нащо­кина. В церкви он встретил мамку Аннушки. Мамка расска­зала девице о приезде Фрола Скобеева. Обра­до­ва­лась Аннушка и послала Фролу денег.

У столь­ника была сестра-мона­хиня. Когда брат приехал к ней в мона­стырь, мона­хиня начала просить, чтобы ей дали пови­даться с племян­ницей. Нардин-Нащокин обещал отпу­стить дочь съез­дить в мона­стырь. Мона­хиня сказала, что пришлёт за Аннушкой карету.

Собрав­шись ехать в гости, отец преду­предил Аннушку, что в любое время может прибыть карета от сестры-мона­хини. Пусть, дескать, Аннушка садится в карету и едет в мона­стырь. Услышав об этом, девушка сразу же послала мамку к Фролу Скобееву, чтобы он достал где-нибудь карету и приехал к ней.

Фрол жил только тем, что ходил по приказным делам. Бедность не позво­ляла ему иметь карету. Но у него возник план. Фрол пошёл к столь­нику Ловчи­кову и попросил карету на время «для смот­рения невесты». Ловчиков выполнил его просьбу. Тогда Фрол напоил кучера допьяна, сам оделся в лакей­ское платье, сел на козлы и поехал к Аннушке. Мамка же, завидя Фрола Скобеева, объявила, что прие­хали за Аннушкой из мона­стыря. Девушка собра­лась и поехала на квар­тиру к Фролу Скобееву. Отец вернулся домой и не застал дочери, но был совер­шенно спокоен, зная, что она в мона­стыре. А Фрол тем временем женился на Аннушке.

Карету же с пьяным кучером Фрол привёз на двор к Ловчи­кову. Пытался Ловчиков расспра­ши­вать кучера о том, где была карета и что произошло, но бедняга ничего не помнил.

Через неко­торое время Нардин-Нащокин поехал в обитель к сестре и спросил у неё, где же Аннушка. Мона­хиня с удив­ле­нием отве­чала, что кареты не присы­лала и племян­ницы не видела. Отец стал горе­вать о пропавшей дочери. Наутро он поехал к госу­дарю, доложил о случив­шемся. Госу­дарь повелел разыс­ки­вать столь­ничью дочь. Он приказал объявиться похи­ти­телю Аннушки. А ежели вор не объявится сам, но будет найден, то его казнят.

Тогда Фрол Скобеев пошёл к столь­нику Ловчи­кову, рассказал о своём поступке и просил о помощи. Ловчиков было отка­зался, но Фрол пригрозил, что обвинит его в пособ­ни­че­стве: кто карету-то давал? Ловчиков дал Фролу совет: броситься при всех в ноги Нардину-Нащо­кину. А он, Ловчиков, будет при этом за Фрола засту­паться.

На следу­ющий день все столь­ники после обедни в Успен­ском соборе вышли побе­се­до­вать на Иванов­скую площадь. Нардин-Нащокин вспо­минал об исчез­но­вении дочери. И в это время Скобеев вышел перед всеми и пал в ноги Нардину-Нащо­кину. Стольник поднял его, и Фрол объявил ему о своей женитьбе на Аннушке. Потря­сённый стольник стал угро­жать, что пожа­лу­ется на Фрола царю. Но Ловчиков немного успо­коил Нардина-Нащо­кина, и тот поехал домой.

Сперва плакали стольник с женой о судьбе дочери, а потом послали слугу узнать, как ей живётся. Проведав об этом, Фрол Скобеев повелел молодой жене притво­риться больной. Пришед­шему слуге Фрол объяснил, что Аннушка больна от отцов­ского гнева. Стольник, услышав такую весть, пожалел дочь и решил хотя бы заочно благо­сло­вить её. Он послал молодым икону.

) – выдающееся произведение русской литературы XVII века. Она написана стихами, былинным размером; в ней отразились черты народной поэзии и глубоко религиозная мораль русского народа. Начинается повесть с рассказа о грехопадении Адама и Евы ; проводится та мысль, что с момента грехопадения дурное начало вошло в мир; люди

На безумие обратилися,
И учали жить в суете и вражде,
А прямое смирение отринули.

После этого вступления рассказывается о «добром молодце», у которого были хорошие родители, учившие и наставлявшие его на все хорошее. Но молодец не хотел слушаться родителей, было ему:

Стыдно отцу своему покоритися
И матери поклонитися,
И хотел жити, как ему любо.

Молодец сошелся с дурными людьми, из которых один, лучший друг, завел его в кабак, напоил и дочиста ограбил. Проснулся молодец в кабаке обманутым, ограбленным, и увидал, что даже одежда у него снята; осталась ему «гунька (одежда) кабацкая» и «лапотки-отопочки».

Стыдно ему стало в «таком виде вернуться в дом родительский, отправился он странствовать на «чужую сторону». На чужой стороне попал он случайно на пир в богатый дом; там его приняли добрые люди, обласкали, научили его, как жить, и помогли ему встать снова на хороший путь. Молодец «учал жити умеючи», нажил богатство, задумал жениться и нашел себе хорошую невесту; он устроил пир, пригласил к себе всех своих новых друзей и, «по наущению диаволю», стал перед друзьями хвастаться тем, что нажил себе богатство больше прежнего.

Тут-то «подслушало Горе-Злочастие» «хвастанье молодецкое» и начало нашептывать молодцу дурные, темные речи. Горе, это – таинственное, злое существо, олицетворение всего темного, греховного. Хвастанье молодца как бы открыло дверь всему дурному, впустило грех в его душу. Горе уговаривает молодца бросить невесту, уверяя его, что когда он на ней женится, она его отравит.

Повесть о Горе-Злочастии. Лекция А. Демина

Молодец слушается Горя и, отказав невесте, опять начинает ходить по кабакам и пропивает все свое имущество. Босой, раздетый, голодный, пускается он снова странствовать по дорогам в незнакомой стране.

На пути ему встречается река.Перевозчики отказываются перевезти его на другую сторону, так как ему нечем заплатить за перевоз. Два дня сидит молодец на берегу реки, голодный, не зная, что ему дальше делать. В полном отчаянии, хочет он, наконец, броситься в реку, покончить с собой. Тут снова, уже наяву, является ему Горе-Злочастие, выскочив из-за огромного камня.

Горе описано каким-то отвратительным, гадким существом:

Босо, наго, нет на Горе ни ниточки,
Еще лычком Горе подпоясано.

Горе обещает молодцу, что научит его, как жить, но требует, чтобы молодец ему покорился и поклонился:

Покорися мне, Горю нечистому,
Поклонися мне, Горю, до сырой земли.

Долго продолжается нравственная борьба молодца с Горем. То он ему покоряется, то, вновь опомнившись, бежит от него. Но Горе преследует его по пятам. В этом бегстве от Горя есть что-то, напоминающее «Слово о полку Игореве » (бегство князя Игоря из плена). Молодец от Горя

Полетел ясным соколом,
А Горе за ним – белым кречетом,
Молодец полетел сизым голубем,
А Горе за ним – сизым ястребом,
Молодец пошел в поле серым волком,
А Горе за ним – с борзыми выжлецами (собаками),
Пошел молодец в море рыбою,
А Горе за ним – с частыми неводами.

Молодец идет по дороге, а Горе его «под правую руку» поддерживает и нашептывает ему злые советы и дурные мысли. Тогда молодец решает идти в монастырь, постричься в монахи – и этим, наконец, спасает свою душу от Горя, которое не может проникнуть за ворота монастыря: «Горе у святых ворот оставается, к молодцу впредь не привяжется».

В этой повести высказывается глубокое народное убеждение, что только в монастыре – спасенье от всего дурного, греховного.

Анализ фольклорных элементов «Повести о Горе-Злочастии»

бытовой повесть народный фольклор

Среди бытовых повестей XVII одним из наиболее значительных является «Повесть о Горе Злочастии», которая была обнаружена академиком А.Н. Пыпиным в 1856 г. среди рукописей собрания М. Н. Погодина (Гос. публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина). Полное название её - «Повесть о Горе и Злочастии, как Горе-Злочастие довело молодца во иноческий чин». Повесть основана на сказочном мотиве - одушевлении Горя, однако, тема у неё далеко не сказочная - злободневная для того времени, о родителях, которые придерживаются старины, и о детях, стремящихся жить по своей воле.

"Повесть" имеет своим героем только одного человека. Это монодрама. Все остальные действующие лица отодвинуты в тень и характеризуются автором через множественное число, которое наиболее отчетливо противопоставляется хоть и обобщенной, но в то же время принципиальной "единственности" главного героя ("отец и мать", "други", "добрые люди", "нагие-босые", "перевощики"). Только в начале повести говорится об одном "милом друге", который его обманул и обокрал. Но этот единственный, кроме Молодца, конкретный человеческий персонаж повести выведен так обобщенно, что скорее воспринимается как некий символ всех его собутыльников, чем как конкретная личность. В повести только один ярко освещенный персонаж - это неудачливый и несчастный Молодец.

Правда, в "Повести", кроме Молодца, есть и другой ярко обрисованный персонаж - это само Горе-Злочастие. С его введением "Повесть" приобретает сказочность. Но персонаж этот, хоть и является вымышленным, однако представляет собой alter ego самого Молодца. Это его индивидуальная судьба, своеобразное воплощение его личности. Горе неотделимо от самой личности Молодца. Это судьба его, выбранная им по доброй воле, хотя и подчинившая его себе, неотступно за ним следующая, прилепившаяся к нему. Она не переходит к Молодцу от родителей и не появляется у него при рождении. Горе-Злочастие выскакивает к Молодцу из-за камня тогда, когда он уже сам выбрал свой путь, уже ушел из дома, стал бездомным пропойцей, свел дружбу с "нагими-босыми", оделся в "гуньку кабацкую".

Произведение пронизано фольклорной символикой и образностью. Автор широко пользуется народно-песенным языком, распространенными эпитетами и повторами ("серый волк", "сыра земля", "удаль молодецкая").

Именно жанры народных песен и былин определили то новое, что внесла эта повесть в русскую прозу XVII века: лирическое сочувствие автора к своему герою и народно-поэтические художественные элементы.

Однако следует отметить, что бытописательный элемент в повести своеобразен. В повествовании нет точных этнографических деталей, указывающих на место действия, на географические понятия (перечень городов, рек), на время действия, герои не названы по имени, не обнаруживаются и исторические признаки времени.

Бытовой фон воссоздается указанием на житейские правила общества, через описание родительской проповеди, практической сметки торговых людей, бытовых советов, моральных наставлений. Моральные заветы добрых людей и родных создают нравственную атмосферу быта, однако, лишенную исторической конкретности.

Картину быта дополняют и отдельные этнографические детали, хотя и недостаточно многочисленные -- "кабацкий двор", на который попадает добрый Молодец, "честен пир":

А в ызбе идет велик пир почестен,

гости пьют, ядят, потешаются…

В повести называются отдельные элементы одежды: "платье гостиное", "гунька кабацкая", "драгие порты", "чиры" (башмаки), лапотки -- "отопочки". В описании же места действия нет определенной конкретности. Детали окружающего мира рисуются в духе фольклорной поэтики: "чужая страна дална, незнакома". Упоминается без уточнений о "граде", избе "с высоким теремом" на дворе.

На народный стиль и причастность к фольклору указывают и постоянные элементы и эпитеты народной сказки. Как, например, в сцене погони Горя за Молодцем: "ясный сокол", "белый кречет", "сизый голубь", "ковыль-трава", "травонка", "вострая коса", "буйны ветры" и др. В описании передается специфическая динамика народной речи:

Полетел Молодец ясным соколом,

А Горе за ним белым кречатом.

Молодец полетел сизым голубем,

А Горе за ним серым ястребом.

Молодец пошел в поле серым волком,

А Горе за ним з борзыми вежлецы.

Молодец стал в поле ковыль-трава,

А горе пришло с косою вострою.

Из народной поэзии с ее характерными повторами, подчеркивающими усиление действия, пришло и заклинание, произносимое Горем, в сцене преследования Молодца:

Быть тебе, травонка, посеченой,

лежать тебе, травонка, посеченой.

И буйны ветры быть тебе развеянной.

В духе народной поэзии даны и причитания доброго Молодца, обращенные к Горю:

Ах, ти мне, Злочастие горинское!

До беды меня, Молодца, домыкало:

Уморило меня, Молодца, смертью голодною.

Типичны для народной поэзии использованные в повести приемы, формулы, постоянные эпитеты былинного стиля. Так, например, в описании обычая, по которому Молодец приходит на пир: он "крестил лицо свое белое, поклонился чюдным образом, бил челом он добрым людям на все четыре стороны". Молодец грустит на пиру: "на пиру невесел сидит, кручиноват, скорбен, нерадостен". Как и в фольклорной поэтике, Горе первоначально является молодцу во сне, элементы перевоплощения тоже присутствуют в повести (Горе принимает облик архангела Гавриила).

Однако в произведении присутствует не только фольклорный стиль, но и книжный язык, который обнаруживается в первую очередь во вступлении к повести, излагающем происхождение греха на земле после нарушения Адамом и Евой заповеди божьей о невкушении плода виноградного. Присутствует он и в последних строках повести. И вступление, и заключение сближают её с произведениями житийного жанра. Сказывается книжная традиция и в некоторых типично книжных эпитетах повести, и в тематической близости её к книжным произведениям на тему о пьянстве.